Фрэнк Херберт - Зелёный мозг

— Спасти то, что мы можем из грузовика, — сказал Хуан.

Виеро вздохнул, взял одно из ружей и заряды, приказав жестом его владельцу оставаться с Томми.

— Наверняка вы идете на верную смерть, — сказала Рин.

— Но не думайте, что мы будем мешать этому!

Хуан заставил себя не ответить ей взрывом яростных проклятий. Голова его трещала от гнева и необходимости гасить его. Вскоре он подошел к канаве, поближе к разрушенному воздушному грузовику, уложил струю пены на траву позади рва, сказал другим сделать то же и перепрыгнул через ров.

Позднее Хуан не любил вспоминать о том времени в саванне. Прошло менее двадцати минут после того, как они покинули остров с палатками, как Хуана и троих его спутников обожгло кислотой, серьезно пострадали Виеро и Лон. А удалось им спасти меньше, чем восьмую часть груза в грузовике, в основном пищу. Спасенные вещи не включали передатчик.

Атака началась со всех сторон, нападающие прятались в высокой траве. Пена обездвиживала их лишь временно. Ни один из ядов, заряженных в ружья, не оказывал большего воздействия на этих тварей, просто замедлял их действия. Атака прекратилась только после того, как люди вошли в безопасную зону за ров.

— Ясно, что эти дьяволы не случайно сначала уничтожили нашу связь, — задыхался от гнева Виеро. — Откуда они узнали?

— Я не хочу гадать, — сказал Хуан. — Стойте тихо, пока я обрабатываю ваши ожоги. — Щека и плечо Виеро были сильно обожжены, одежда его дымилась клочьями.

Хуан разбрызгал лечебный нейтрализатор на эти места, повернулся к Лону. На спине его начало уже отходить мясо, но он стоял, лишь сопя от боли, в ожидании.

Рин подошла, чтобы помочь обрабатывать и перевязывать раны, но отказалась разговаривать, даже отвечать на простейшие вопросы.

— Вам надо что-нибудь еще из этих спасенных вещей?

Молчание.

— Вы взяли образцы этих кислот?

Молчание.

Вскоре Хуан потрогал три ожога на левой руке, нейтрализовал кислоту и закрыл раны свежей повязкой. Он стиснул зубы от боли и пристально посмотрел на Рин.

— Где эти образцы чигуа, которых вы убили?

Молчание.

— Вы слепой беспринципный маньяк с манией величия, — сказал Хуан. — Не заводите меня слишком далеко.

Лицо ее побледнело, а зеленые глаза засверкали, но зубы остались сомкнуты.

Руку Хуана дергало, голова раскалывалась, и он чувствовал, что что-то творится с глазами, он слабо различал цвет. Молчание женщины разъярило его, но ярость его была такой, как будто это происходит совсем с другим человеком. Странное чувство беспристрастности продолжало оставаться даже после того, как он обнаружил его.

— Вы ведете себя, как женщина, к которой нужно применять насилие, — сказал Хуан. — Не хотели бы вы удалиться от моих людей? Они немного устали от вас.

Он почувствовал, что слова эти чужие, ненужные, раньше, чем закончил произносить их — как будто он хотел сказать что-то другое, но эти слова вырвались сами.

Лицо Рин вспыхнуло.

— Вы не смеете! — запротестовала она.

— А-а, так вы можете говорить, — сказал он. — Отбросьте хоть вашу манию величия. Было бы слишком много для вас чести.

Хуан тряхнул головой, вот этого уж он совсем не хотел сказать.

Рин сверкнула глазами.

— Вы… оскорблять…

Хуану удалось выдавить волчью улыбку, когда он сказал:

— Ничего из того, что вы говорите, не заставит меня отдать вас моим людям.

Молчание, которое последовало за этим, было заполнено чувством отдаления — дальше и дальше. Хуан чувствовал, что Рин становиться все меньше и меньше. Он вдруг понял, что где-то звучит отдаленный рев, и поинтересовался, не звучит ли этот рев только в его ушах.

— Этот рев… — сказал он.

— Шеф?

Это был Виеро, прямо рядом с ним, сзади.

— Что это ревет? — спросил Хуан.

— Это река, шеф, пропасть. — Виеро указал на черный осколок скалы, четко выступающий над джунглями. — Когда ветер дует сюда, мы слышим его. Шеф?

— Что тебе? — Хуан почувствовал приступ гнева на Виеро. Почему не может этот человек прямо высказаться.

— На пару слов, шеф. — Виеро подвел его к блондину скандинаву, который стоял в стороне от палаток. Лицо мужчины казалось серым, за исключением места вокруг ожога на щеке.

Хуан оглянулся на Рин. Она отвернулась от него, стояла сложив руки — напряженность спины, позы, все это поразило Хуана, но с юмористической стороны. Он подавил смех и согласился подойти к блондину. Как она там его называла? А-а, Хогар. Да, Хогар.

— Вот этот джентльмен. — Виеро указал на Хогара, — говорит, что женщину доктора покусали насекомые, которые пробрались за наш барьер.

— В первую ночь, — прошептал Хогар.

— С тех пор она сама не своя, — сказал Виеро. — С головой что-то не то, ты понимаешь? Мы смеемся над ней, шеф, но тут что-то не так.

Хуан облизал языком губы. Он чувствовал головокружение и жар.

— Насекомые, которые покусали ее, были такими же, как те, что были на вас, — сказал Хогар. В голосе его прозвучало извинение.

«Он меня разыгрывает!» — подумал Хуан.

— Я хочу видеть Чен-Лу, — сказал Хуан. — Сейчас же.

— Его сильно обожгло и он отравлен, — сказал Хогар. — Мы думаем, что он умирает.

— Где он?

— Здесь в платке, но я…

— Он в сознании?

— Синьор Мартиньо, он в сознании, но не в состоянии выдержать продолжительную…

— Здесь я приказываю…

Виеро и Хогар обменялись удивленными взглядами.

Виеро сказал: — Шеф, вероятно…

— Я увижусь с доктором Чен-Лy сейчас! — сказал Хуан. Он оттолкнул Хогара в сторону и вошел в палатку.

Это была мрачная дыра, особенно после солнечного утреннего света. Хуану потребовалось только мгновение, чтобы освоиться. В этот момент Хогар и Виеро вошли в палатку.

— Пожалуйста, синьор Мартиньо, — сказал Хогар.

Виеро сказал: — Шеф, может потом?

— Кто там?

Голос был тихий, но контролируемый и шел с раскладушки в дальнем конце палатки. Хуан различил очертания человеческой фигуры, вытянувшейся на раскладушке, по белым повязкам в полусвете он различил лицо Чен-Лу.

— Это Хуан Мартиньо, — сказал Хуан.

— А-а, Джонни, — сказал Чен-Лу, и голос его зазвучал сильнее.

Хогар прошел мимо Хуана, встал на колени у раскладушки и сказал: — Пожалуйста, доктор, не волнуйтесь.

Слова эти для Хуана показались странно фамильярными, но он никак не мог понять, отчего возникла такая ассоциация. Он подошел к раскладушке и взглянул на Чен-Лу. Щеки его опали, как будто после долгого голодания. Казалось, что глаза его утонули в двух черных ямах.