Маркоша - Пазл

Величайшая битва в истории галактик была выиграна за пару секунд. Всего за пару ...

И только тогда:

Черными, искрящимися тенями прорвались к месту сражения плазмоиды- "медведи".

Светясь багровыми лепестками нездешней плазмы вырос "Молох" землян.

Засверкали серыми линзами тысячи терран.

Опоясанные непробиваемой броней, в тусклых сполохах разорванного пространства появились линкоры ортодоксов.

Вынырнули из гиперпространства многочисленные корабли союзников людей.

Пришли те, кого здесь никогда не ждали.

Пришли и те, которых в этих пространствах никто не знал.

Пришли даже те, которых никто не звал.

Пришли странные, с незнакомыми формами, и... и совсем без форм.

Пришли все, кто смог.

Но, дело было уже сделано.

- Без них.

И Саше захотелось домой. В седьмую столицу. В родной город.

Принципиально, в будущее может попасть любой. Разогнавшись до околосветовой скорости. И чем больше девяток от "С" будет в этой скорости, тем дальше в будущее улетишь.

А как же назад, хотя бы в принципе?

Взгрустнул Саша. Как жить здесь, с этими живущими непонятными формулами и отвлеченными функциями существами. С их непонятными математическими игрушками и иррациональным, машинным оргазмом.

Чего скрывать - и они любили получать от своего бытия удовольствия и чувственные наслаждения.

А он, он всего лишь хотел домой, к грязной и мутной родной реке, в кафешки с друзьями и паленой водкой. Домой, именно так, с большой буквы - Домой, к душному липкому лету и обжигающей холодными ветрами зимой.

Собственно, никто не собирался воздавать ему по заслугам, ублажать или удерживать.

Но, часть кода-резонатора жила в нем! Маленькая часть, которая быстро, очень быстро регенерировала и восстанавливалась.

И кто знает, для чего он восстанавливается сейчас?

Историю больше никто корректировать не хотел, и последнему уцелевшему ретранслятору махтов нашли применение.

И от греха подальше, затратив море энергии и этот уцелевший ретранслятор, Саню перебросили домой. Вместе с кодом-суперпрограммой и самым могучим в этой Вселенной, и в этом времени кораблем. Попросив на прощание не шалить с тем, что ему досталось.

Набережная. Мутная вода Амура. - Саша дома. - А ну их всех.

Что мог - сделал! Всё, что мог.

Фунт с Бакланом перешли на "Молох". Им были безмерно рады. Особенно эта женщина, представившаяся координатором. - Саша. Свободно ниспадающие складки одежды подчеркивали совершенство фигуры.

Лет тридцати, с небольшим. На вид. Он то не знал, что она участвовала в Исходе! Баклан аж облизывался. Аж ногами сучил.

И явно, реально видел, - женщина еще до его появления здесь, уже ответила ему взаимностью. Когда встречались взглядами, между ними пробегала искра, и он эту искру отчетливо видел!

Финч сказал, что он нужен на Земле для возрождения рода человеческого, что Земле нужны свежие ДНК. А у него этих ДНК, этих генов скопилось! - Уж он-то постарается!

- Готовьтесь!

После всех невероятных событий, остепенившийся и успокоившийся Баклан частенько задумывался над сверлящим его пасторальное бытие вопросом, - а что же, или кто был там, на последнем этаже музея? Кто мог быть там, выше, если его баюкала, разговаривала с ним и помогала ему сама Вселенная? Уж выше неё, никого и быть не может!

И совсем не просто, не внезапным открытием, не озарением, а чем-то выстраданным и светлым, грустными искрами опадающей радуги и светло-чистой нирваной к нему пришла истина - там не было ничего. Там была лишь загадка, тайна последней, недочитанной страницы, говорящая о том, что у человека, у всех людей впереди, в будущем, всегда должна быть манящая и зовущая вперед тайна. Что в тот час, когда эта тайна исчезнет, время людей закончится навсегда.

Флот, патрульные корабли зеру, конечно устарели. Земляне были правы.

Братья-корабли свою задачу выполнили и не у дел оставаться не могли. Да и не хотели.

А зеру пора было менять свои старые заслуженные дредноуты.

С тех пор так и несут свой бесконечный дозор в холодных пространствах, паря среди звезд, большие треугольные корабли-кристаллы Патрульного флота зеру.

Все так же пишут свои беспристрастные хроники, все так же присматривают за вечностью, лучшие во вселенной, покрытые пластинчатыми панцирями пилоты.

Глава девятая.

Победитель получает всё.

Всё успокоилось. У него даже появилась подруга. И он с совсем незнакомым раньше терпением переносил все ее капризы. На Цике появились непривычные раньше заводы и фабрики. Военным комитетам и штабам было в новинку руководить производством и финансовыми потоками, но, к всеобщему удивлению и радости, вопреки распространенному скепсису, у них получалось. Планета изменилась полностью.

Все жили в предчувствии больших перемен. И перемены, реальные перемены, были.

Но он то понимал, что упования на чудеса совсем напрасны. И часто скучал по старым временам. По прыжкам-полетам через всю Вселенную, по надоевшим отчетам, по новым знакомым и трудностям патрульной службы.

Старые дредноуты не стали резать на металл. - Да и металла то там было?

Их челноками встроили в большие треугольные корабли. Хотя, тех старых, неизрасходованных еще в прошлой жизни энергокредитов хватит еще надолго.

Но привычка беречь энергию осталась - раньше за это строго спрашивали.

Он сидел в привычном кресле рубки дредноута, иногда, по привычке бросая взгляд на экран. Хотя и знал, что в случае смены обстановки в радиусе нескольких световых секунд корабельные системы кликнут и предупредят.

Он сейчас завидовал людям, завидовал их постоянным, по несколько раз в час, перекурам. Жаль - он так не умел. Да и не напасешься сигар на такие перекуры - слишком дорогое удовольствие. Как же поживают сейчас его знакомые - те два человека, что были с ним в последнем сражении. Как там сейчас та женщина - координатор? Как поживает информарий? После того, последнего сражения, прошло два стандартных года.

Все отчеты написаны, оперативные планы на пару месяцев вперед разработаны и согласованы во всех инстанциях и введены в память корабля.

Делать было совершенно нечего.

Его, привыкшего к постоянному одиночеству, одолела элементарная скука. И он решил заняться почтой. Нет-нет, оперативную информацию он обрабатывал немедленно, но, была еще и другая, попавшая по ошибке, или сообщения - ... да мало ли? Хотя, писем он не любил. Сам писал чрезвычайно редко, сейчас даже не помнил когда написал последнее письмо или просто сообщение кому-либо. Естественно, не считая служенную переписку и корреспонденцию.