Рэй Брэдбери - Темный карнавал (сборник)

– Вы что, оглохли, молодой человек? Ну если вам приспичило вести со мной беседу, то ладно, но, надеюсь, вы не будете против, если я, пока суд да дело, налью себе кофе. Ну вот. Будь вы чуток повежливей, я бы и вас угостила, но уж больно важный вы сюда заявились, в дверь постучать и то не удосужились. Не по вкусу мне это. Держите себя будто хозяин.

Тетушка Тильди поискала у себя в подоле.

– Господи, куда я задевала шерсть? Вяжу себе шарф. Зимы-то все студеней и студеней, кости у меня как из рисовой бумаги, домишко продувается сквозняком – надо подумать о том, чем согреваться.

Долговязый в черном сел.

– Стул старинный, осторожней с ним, – предупредила тетушка Тильди. – Ну, если вы опять за старое, будете говорить то, что обязаны сказать, я слушаю вас внимательно. Только голос не больно повышайте и хватит глазеть на меня так странно. У меня прямо сердце как собачий хвост трясется.

Фарфоровые, в цветочках, часы на каминной полке пробили заключительный удар: три. Снаружи, в холле, ждали спокойно, застыв у плетеной корзины, четверо мужчин.

– А теперь об этой корзине, – проговорила тетушка Тильди. – Длины в ней больше шести футов, и по виду она явно не из прачечной. А те четверо, которых вы привели с собой, неужели они нужны, чтобы нести корзину? Она ведь легкая, как пушинка?

Молодой человек в черном, сидевший на старинном стуле, клонился вперед. Что-то в его лице говорило, что скоро корзина станет не такой уж легкой. В ней будет какой-то груз.

– Смотри-ка, – рассуждала тетушка Тильди. – Где мне встречалась такая корзина? Пожалуй, пару лет назад. Пожалуй… ага! Помню-помню. Точно. Это было, когда умерла соседка, миссис Дуайер.

Сурово поджав губы, тетушка Тильди отставила чашку с кофе.

– Так вот что у вас на уме? Я-то думала, вы мне что-то стараетесь продать. Ну погодите, вот вернется сегодня из университета моя маленькая Эмили, она вам выдаст по первое число! Я ей на днях отправила письмецо. Ни слова, конечно, что я не совсем бодрячком, но вроде как с намеком, что долгонько ее не было, пора бы уже повидаться. Она в Нью-Йорке живет. Она мне почти как дочь, моя Эмили… Уж она-то с вами в два счета разберется, молодой человек. Вмиг духу вашего в этой гостиной не будет…

Взгляд молодого человека в черном сказал, что она устала.

– Ничего подобного, – раздраженно бросила тетушка Тильди.

Прикрыв глаза, он стал раскачиваться в кресле. Может, и ей неплохо бы отдохнуть? Хорошенько отдохнуть.

– Вот те, славны Гесема сыны! Да эти пальцы, даром что тощие, состряпали сотню шарфов, две сотни свитеров и шесть сотен прихваток! Подите-ка куда подальше и не возвращайтесь, пока я не спекусь, – вот тогда, может, с вами поговорю. – Тетушка Тильди перешла к другой теме. – Послушайте лучше про Эмили. Уж такая хорошая девочка.

Тетушка Тильди задумчиво кивнула. Эмили. Волосы светло-желтые, как метелки кукурузы, такие же нежные и мягкие.

– Как сейчас вспоминаю день, тому уже двадцать лет, когда умерла ее мать и оставила Эмили на мое попечение. Вот почему мне так ненавистны вы, ваши корзины и все прочее. Ну что хорошего в том, что люди умирают? Молодой человек, мне это не по вкусу. Помнится…

Тетушка Тильди замолкла, ощутив болезненный укол воспоминания. В воображении возникла сцена четвертьвековой давности, голос отца.

– Тильди, – говорил он, – как ты собираешься жить? С мужчинами у тебя отношения не складываются. Я имею в виду постоянные отношения. Тебе только бы вскружить голову и бросить. Нет чтобы остепениться, завести мужа, детей.

– Папа, – тут же прервала его Тильди, – я люблю смеяться, порхать и петь, но я не из тех, кто выходит замуж. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что мне не найти мужчину с той же философией, что у меня.

– Какая же это «философия»?

– Что смерть глупа! Она и в самом деле глупа. Смерть забрала маму, когда она больше всего была нам нужна. Это, по-твоему, умно?

Папа поглядел на нее, и его глаза помрачнели и застлались слезами. Он похлопал дочь по плечу.

– Ты, как всегда, права, Тильди. Но что же делать? Смерть приходит за каждым.

– Отбиваться! – крикнула Тильди. – Дать ей под дых! Бороться! Не верить в смерть!

– Не получится, – промолвил папа печально. – Каждый из нас в этом мире одинок.

– Где-то нужно начинать, папа. Я начинаю мою философию здесь и сейчас, – объявила Тильди. – Глупость, что и говорить: живет человек каких-нибудь пару лет, роняют его потом, как влажное семечко, в землю, а вместо ростков – один дурной запах. Разве это дело? Миллион лет пролежит, а толку никому никакого. И человек-то был хороший, порядочный – по крайней мере, старался.

Прошло несколько лет, и папа умер. Тетушка Тильди помнила, как уговаривала его этого не делать, но он все равно умер. Тогда она сбежала. Она не могла остаться с папой, после того как он превратился в хладный труп. Он стал отрицанием ее философии. Она не присутствовала на похоронах. Она не сделала ничего, только открыла антикварную лавку в фасадной части старого дома и годами жила одна, пока не появилась Эмили. Тильди не хотела принимать девушку к себе. Почему? Потому что Эмили верила в смерть. Но ее мать была подругой Тильди, и та дала обещание помочь.

– До Эмили многие годы в доме не обитал никто, кроме меня, – продолжала тетушка Тильди, обращаясь к человеку в черном. – Замуж я не вышла. Не нравилось мне это: проживешь с человеком двадцать – тридцать лет, а потом он возьмет и умрет на твою голову. И вся моя философия развалится как карточный домик. Я тогда пряталась в свою раковину. Шугала всех, кто при мне хоть словом упомянет о смерти.

Молодой человек слушал терпеливо, вежливо. Потом он поднял руку. Щеки его блестели, а глаза как будто знали заранее, что она скажет. Он знал про нее и последнюю войну, 1917 года, когда она не открывала газет. Он знал о том случае, когда она огрела зонтиком по голове и прогнала за порог покупателя, который непременно желал поведать ей о сражении в Аргоннском лесу!

Да и молодой человек в черном, сидевший на старинном стуле и улыбавшийся, знал о том времени, когда вошло в обиход радио, а тетушка Тильди прилипла к доброму старому патефону. Гарри Лодер с его «Блуждая в сумерках», мадам Шуман-Хайнк, колыбельные песенки. Без вторжения новостей: катастроф, убийств, кончин, отравлений, несчастных случаев, жути. Музыка, изо дня в день одна и та же. Шли годы, тетушка Тильди пыталась преподать Эмили свою философию. Но Эмили заняла твердую позицию насчет… определенных предметов. С тетушкой Тильди она не спорила, уважала ее образ мыслей и никогда не затрагивала в разговоре… мрачные темы.

Обо всем этом молодой человек знал.

Тетушка Тильди фыркнула.