Виктор Тарасов - Повести и рассказы (-)

Он доложил о победе, но ему никто не ответил, он осмотрелся, но не увидел ничего, кроме ослепительной великолепной лазури.

Не мог же крейсер затонуть так быстро?

Но эфир молчал, и Нортон кругами стал снижаться над местом катастрофы.

Наконец на поверхности он увидел разный хлам кораблекрушения, который быстро разносило волнами. Он бросил в воду буек гидролокатора - крайняя мера - и на экране увидел под водой две цели, которые быстро тонули и потом слились в одну на невообразимой глубине.

Это было концом, и Нортон свечой взмыл вверх. Приходилось думать о том: умереть сразу или попробовать потянуть время, но все зависело от горючего.

Здесь, на высоте, в необыкновенной ясности и синеве, дул сильный ветер, почти ураган.

Повинуясь чутью, Нортон направил самолет по ветру и сбросил скорость до самой экономной. Он мог лететь в любую сторону, от суши его отделяли тысячи километров. Затем, немного подумав, он отстрелил ракеты, расстрелял в синеву обоймы пушек, сбросил стартовые ускорители. Больше он не нашел ничего, чем можно было бы облегчить самолет. Он включил автомат и занялся приборами.

Локатор показывал абсолютную пустоту в небе и на океане на сотни километров вокруг, а эфир трещал и выл на всех диапазонах, словно безумный. Нортон не поймал ни голоса, ни морзянки, ни сколько-нибудь модулированного сигнала. В мире творилось что-то невероятное.

Но что?

Нортон смотрел в оцепенении на далекие башни облаков, их ослепительные вершины излучали покой и умиротворение.

Ясность царила в мире. Самолет, уносимый беззвучным ураганом, казалось, не двигался, впаянный в кусок синего стекла.

Издали могло показаться, что это не самолет, а крошечная случайная блестка приклеилась к лазури или заблудившийся ангел возвращается к престолу.

Oн начал понимать, что самое невероятное и дикое, что только возможно, случилось. И мало того, ему дарованы судьбой час-два, чтобы спокойно осознать все это невероятное.

Итак, миллиарды людей на всех континентах лихорадочно занимаются сейчас самоуничтожением, а здесь, в лазурном покое, ни малейшего признака, кроме шума в эфире. Ему уготована честь наблюдать апокалипсис - самое страшное, что только могли измыслить люди, но откуда тогда эта безмятежность в облаках и на море?

Нортон стал искать письмо жены, но подумал о том, как он будет дочитывать его сейчас, зная, что ее, может быть, уже нет в живых, а над Канзасом, где они жили, прогуливается атомный смерч?

"За что, о господи?" - подумал Нортон, ведь он был хорошим мужем, примерным гражданином, верным солдатом. "За что, о господи? - думали в это время миллионы людей. - Ведь мы не хотели, мы невинны!" "За что, о господи?" - думали люди всегда, но это никогда не спасало их от смерти.

Тут что-то случилось с его мозгом: руки его по-прежнему сжимали штурвал истребителя, а память словно упала во тьму времен, протянула светящиеся нити к истокам, замерла.

Нортон увидел бешеные круглые глаза старика, борода у того тряслась, он стоял опираясь на посох: - Прокляну!

- А за что, собственно? - не понял Нортон.

Но старик показал крючковатым коричневьш пальцем, и Нортон, обернувшись, увидел в долине город Они стояли на пыльной дороге под сухим огромным деревом, за спиной старика была пустыня, за Нортоном - город. Он был очень красив, этот город; люди, строившие его, любили жизнь и знали толк в архитектуре. Он казался живой перламутровой раковиной на зеленых ладонях садов, в паутине дорог..

- Уничтожить!

- Л чем, собственно? - усмехнулся Нортон. - Палкой?

- Словом божьим!

- A кто ты? - насторожился пилот.

- Зовут меня Илья. И бог дал мне право карать и миловать.

Нортон вглядывался в резкие черты, испытывая влачале смятение, а потом страх. Белая пыль полей Палестины въелась в морщины, редкие волосы сожгло солнце Синая, бесконечный крестьянский труд выел из глаз остатки разума, горькая обида перед чужой красотой кривила бескровные губы.

- Это чирей порока на теле господа! Город крестьянину не нужен!

- Подожди, обсудим все спокойно...

- Блудницы ходят там, закрывая лиц, а дети бросают в меня камнями, смеясь.

- Поторопись! Есть, наверное, и блудницы, но большинство, я уверен, порядочные жены. Дети бросались камнями? Но их было с десяток. А в городе их тысячи!

- Пусть же сгинут! - Старик сделал движение, чтобы идти.

- Постой! - Нортон хотел схватить его за полу рваного плаща, но промахнулся. Ильяпророк стремительно удалялся по направлению к городу. Нортон бросился за ним, но тот уже на повороте обернулся, оскалив зуиы в усмешке, сверкнув белками.

Когда Нортон добрался до города, он уже горел, горящие потоки смолы и серы низвергались на проклятый город. Люди не пытались тушить пожары, соляными столбами они стояли везде, в белых выпуклых глазах их было недоумение.

А пророк шел дальше, вырастая в размерах, у горизонта голова его касалась облаков, белки глаз сверкнули, как молнии. Он стремительно повернулся, распахнулись полы плаща, посох мелькнул, огромная желтая пятка голой ноги...

Нортон бросился за ним, одетый в сверкающие латы сверхзвукового истребителя-бомбардировщика. Но за духом истребитель не успевал. Каждый раз, подлетая к городу, Нортон видел, что он уже горит, а пророк удаляется. Тысячи жен Лота не шелохнувшись смотрели соляными глазами, как огонь пожирал их дома.

- За что, о господи? - спросил Нортон, но ему никто не ответил. Он видел, что стоит Илье поднять свой посох для проклятия, как небеса послушно, словно срабатывал некий механизм, низвергали нечто вроде напалма.

И понял Нортон, что бога нет. А сам пророк - воплощенная крестьянская ненависть - и есть бог.

И он опаздывал, каждый раз опаздывал, хотя истребитель летел быстрее звука. Вначале горели библейские города, потом Вавилон с его террасными садами, римские - с широкими чашами театров, немецкие - с готическими соборами, затем...

Нортон очнулся, все было по-прежнему, самолет застыл, впаянный в стремительный воздух. "Опоздал, - подумал пилот. - Снова опоздал! Пророк гуляет по Канзасу. И под желтой пяткой Ильи скрипит сейчас мой домик с женой и детьми!" Он вытер лицо ладонью и заметил, что оно было мокрым от слез.

"В конце концов мы получили то, о чем мечтали с библейских времен. Будем же прокляты!" Движение самолета в синей пустоте продолжалось, хотя, право же, не имело смысла.

Одинокий гром висел между небом и океаном, Нортон в алюминиевых одеждах ангела готовился предстать перед богом и просить прощения за всех. Но глядя на приборы, он понимал, что до престола не хватит горючего.

Уважаемый читатель!

Мы надеемся, что вы в основном осведомлены об исторических эпохах и датах, на которые выпали события, описанные в этой книге. Желая напомнить вам эти даты, мы позволим себе разместить эти события в хронологической последовательности, с краткой характеристикой эпох.