Питер Уоттс - Рифтеры

Брандер опять встает, и его лицо буквально в нескольких сантиметрах от лица Кена.

– И я крайне обеспокоен тобой, Лабин, – говорит он, сжав зубы. – Кто ты, сука, такой, а?

– Майк, – начинает Кларк.

– Нет, я, блин, вполне серьезно. Мы ни хера о тебе не знаем, Лабин. Не можем на тебя настроиться, продаем твою ерундовую историю сухопутникам, а ты до сих пор не объяснил, зачем мы это сделали. Теперь ты стоишь тут и изрекаешь истины, как заправский секретный агент. Хочешь командовать, так и скажи. Только прекрати вещать нам тут всякую хрень в стиле Человека без имени.

Кларк делает маленький шажок назад.

«Хорошо. Прекрасно. Если он думает, что может сцепиться с Лабином, то пусть делает это в одиночку».

Но Кен не подает никаких признаков агрессии. Нет изменений во взгляде, дыхание остается прежним, руки расслабленно висят по бокам. Когда он начинает говорить, его голос спокоен и ровен:

– Если тебе от этого станет лучше, то сделай одолжение – позвони наверх и сообщи им, что я жив. Скажи, что солгал. Если они…

Глаза не меняются. Этот плоский белый взгляд остается, тогда как плоть вокруг него начинает неожиданно дергаться, и вот теперь Лени видит симптомы: легкий наклон вперед, еле заметное напряжение в венах и жилах на горле. Брандер тоже их замечает. Он замирает, как собака, попавшая в свет фар.

«Черт, мать вашу, он же сейчас взорвется…»

Но она опять ошибается. Невозможно, но Лабин расслабляется:

– Что до твоего милого желания узнать меня, – он по‑свойски кладет ладонь на плечо Брандера, – тебе несказанно повезло, что оно не сбылось.

Кен убирает руку, направляется в сторону лестницы.

– Я согласен со всем, что вы решите, если только это не подразумевает возню с ядерной взрывчаткой. Пока же я иду наружу. Здесь стало слишком душно.

Он исчезает в полу. Больше никто не двигается. Звук заполняющегося воздушного шлюза кажется особенно громким.

– Господи, Майк, – выдыхает Лени.

– И с каких пор он тут командует? – Брандер, похоже, снова обрел часть мужества, злобным взглядом пронзив палубу. – Я не доверяю этому уроду. Неважно, что он говорит. Может, он как раз сейчас на нас настроился.

– Если это и так, то он не узнал ничего нового, кроме того, что ты сейчас орал ему прямо в лицо.

– Послушайте, – говорит Наката. – Мы должны что‑то сделать.

Майк всплескивает руками:

– А какой у нас выбор? Если мы не сможем дезактивировать эту хрень, то надо или убираться отсюда, или терпеливо ждать, пока нас испепелит. По‑моему, не самое трудное решение в жизни.

«Да ну?» – думает Кларк.

– Мы не можем уйти на поверхность, – замечает Элис. – Если они поймали Джуди…

– Тогда прижмемся ко дну, – говорит Майк. – Точно. Обманем их сонары. «Кальмаров» придется оставить. Их слишком легко засечь.

Наката кивает.

– Лени? Что?

Кларк отрывает взгляд от пола. Оба пристально смотрят на нее.

– Я ничего не говорила.

– Ты выглядишь так, словно не одобряешь эту затею.

– До острова Ванкувер триста километров, Майк. Минимум. Без «кальмаров» нам понадобится неделя, если мы не собьемся с курса.

– Как только мы уйдем с рифта, заработают компасы. И это довольно большой континент, Лен; нужно очень сильно постараться, чтобы с ним не столкнуться.

– А что будет, когда мы туда доберемся? Как пройдем сквозь Полосу?

Брандер пожимает плечами.

– Это да. Насколько мне известно, беженцы могут сожрать нас заживо, если только наши трубки не забьются от всего того дерьма, которое там плавает. Но, Лен, ты что, хочешь попытать счастья с тикающей ядерной бомбой? Мы тут не купаемся в возможностях.

– Это точно. – Кларк одной рукой дает понять, что сдалась. – Ладно.

– Твоя проблема, Лен, в том, что ты всегда была фаталисткой, – провозглашает Брандер.

На это ей приходится улыбнуться.

«Не всегда».

– Остается вопрос с едой, – говорит Наката. – Припасы на весь путь очень сильно нас замедлят.

«Я не хочу уходить, – неожиданно понимает Кларк. – Даже сейчас. Разве это не глупо».

– …не думаю, что нам стоит сильно заморачиваться о скорости, – решает Брандер. – Если эта штука взорвется в ближайшие несколько дней, то дополнительная пара метров в час никакой роли не сыграет.

– Можно путешествовать налегке и добывать пищу по пути, – размышляет Кларк, ее разум где‑то далеко. – Джерри справляется.

– Джерри, – повторяет Брандер, неожиданно приуныв.

Тишина. «Биб» вздрагивает от еле слышного отдаленного крика памятника Лабина.

– Господи, – тихо произносит Майк. – Со временем эта штука начинает очень сильно действовать на нервы.

ПРОГРАММНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

Звук.

Не голос. Прошло уже много дней с тех пор, как он слышал хоть какой‑то голос, кроме своего. Не раздатчик пищи. Не туалет. Не знакомый хруст подошв по расчлененной технике. Даже не треск рвущегося пластика и лязг металла при нападении; он уже разрушил все, что мог, а на остальное плюнул.

Нет, это было что‑то еще. Шипение. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, откуда оно идет.

Разгерметизация входного люка.

Он выгнул шею, пока не увидел угол бокса, в который сейчас входили захватчики. С одной стороны большого металлического эллипса горел привычный красный огонек. На его глазах он сменился зеленым.

Люк распахнулся. Два человека в комбинезонах прошли сквозь него, лучи, идущие из‑за их спин, отбрасывали длинные тени вдоль всей темной комнаты. Вновь пришедшие оглянулись, поначалу не заметив Ива.

Один из них включил свет.

Скэнлон прищурился, сидя в углу. У мужчин было при себе холодное оружие. Какое‑то время они рассматривали его, складки изоляционной мембраны свисали с их лиц кожей прокаженного.

Психиатр вздохнул и встал на ноги. Куски разбитой техники посыпались на пол. Охранники отошли в сторону, пропуская его. Не произнося ни слова, они последовали за ним.

Еще одна комната. Полоса света разделяла ее на две темные половины. Она прорывалась из желобка в потолке, рассекала темно красные шторы и ковер, яркой лентой разрезая стол для совещаний. Крохотные светящиеся черточки отражались от рабочих планшетов из акрилового стекла, утопленных в красном дереве.

Линия на песке. Патриция Роуэн стояла с другой стороны комнаты, ее лицо наполовину скрывалось в тени.

– Милая комната, – заметил Скэнлон. – Значит ли это, что меня выпустили из карантина?

Роуэн не смотрит ему в лицо:

– Боюсь, мне придется попросить вас остаться с вашей стороны линии. Для вашей собственной безопасности.

– Не вашей?

Патриция жестом показывает на лампы, не глядя на них:

– Микроволны. И ультрафиолет, насколько я знаю. Вы поджаритесь, если пересечете черту.