Светлана Дильдина - Песня цветов аконита

Прерывистый вздох из-за решетки, словно человека посетила не просто мысль — озарение. Повернулся, увидел большущие глаза на застывшем вмиг лице, — только губы шевельнулись.

— Что-то хочешь сказать?

Он судорожно кивнул, пальцы стиснули кисть — вот-вот сломают.

— Иди сюда.

Отчаянно мотнул головой — негоже появляться перед всеми на совете. Юкиро досадливо и заинтересованно произнес:

— Хорошо. Слушаю.

Йири стремительно встал. Тонкая кисточка все-таки хрустнула в пальцах. Он этого не заметил — выпрямился, напряженный стоял, кажется, даже дышать забыл. Голос зазвучал почти глухо — а потом вдруг зазвенел негромким бубенчиком. Непривычно взволнованно…

— В тех краях в последний месяц были дожди?

— Отвечай, — велел Солнечный.

С видимой неохотой генерал отозвался, не глядя на решетку:

— Нет. Стоит сушь. Но это касается лишь земледельцев, я полагаю. Или, может быть, вы сумеете дать совет тем, кто посвятил жизнь военному делу?

Повелитель чуть усмехнулся. Ихатта не заметил того, а Хисорэ глянул на повелителя — и остро — на ажурную перегородку. Теперь он всерьез ждал ответа.

— Я не знаю военного дела. Но я знаю те края.

— И что же?

— Они стоят сейчас у скал Су-Ми. Там высохшие болота, горящая земля. Если послать отряд мимо скал, сууру и прочие не выдержат, двинутся следом, чтобы ударить в спину — ведь они ничего не теряют. Вряд ли они догадаются… что кто-то может остаться сзади и устроить низовой пожар. Пламя не пройдет дальше южных отрогов, там одни камни и глина, а с другой стороны — небольшая река, не пройдет тоже. Это время года — лучшее для такого пожара.

— А тот отряд? Люди погибнут.

— Разве у вас нет плохих солдат, которых не жалко? А для воина — честь погибнуть на благо страны, не так ли?

— Иди сюда, Йири, — сказал Юкиро очень сухо и с тем очень мягко. Тот выступил из-за перегородки, опустился на колено, коснулся циновки. Потом поднял голову, не вставая, посмотрел на повелителя.

— Что скажешь, Ихатта? — голос Благословенного.

— Неплохо придумано, — медленно проговорил тот. — Если отправить гонца прямо сейчас… Но он предложил то, что обрекает воинов, пусть и не лучших, на смерть. Чем он ответит в случае неудачи?

— Ответит, — так же непонятно произнес Благословенный. И обратился к Йири, который не смел подняться:

— Больше тебе нечего добавить?

— Нет, мой господин.

— Хорошо. Ты свободен.

«Но…» — он только взгляд бросил на перегородку, где оставалась незаконченная запись. Плавный неглубокий поклон — и он исчезает за дверью. Створка беззвучно возвращается на место.

Хисорэ смотрит на Благословенного. Но лицо у того неподвижно и в тени, как обыкновенно.

Он вернулся к себе. Шел не быстрее, чем ползет полудохлая хиэ, змея. Рука судорожно, рывками, скользила по стенам, перилам — шел, словно слепой. Оказавшись в собственных покоях, отпустил слуг, присел возле столика, положил руки на темную инкрустированную поверхность. Голову на руки уронил. Дернулся, как от укола шпилькой или ножом.

…Один, на всякий случай стоявший за дверью, расслышал рыдания — сначала не понял, что это. Сухие звуки, больше похожие на заглушаемый крик — он рвался наружу, и внутри, кажется, разрывал все. Вот тут слуге стало страшно.

Наверное, так кровь рвется наружу; только постороннему кажется — слезы. Когда на плечо легла чья-то рука, повернулся резко и, не разбирая, качнулся к подошедшему, потому что больше не мог это выносить.

Ёши расстегнул заколку — волосы Йири, длиной до середины спины, рассыпались крупными прядями. Он все еще не поднимал лица, но слезы кончились, дыхание стало ровнее — только время от времени еще вздрагивал. Ёши держал его руки в своих, не спрашивая ни о чем. Был уверен — раньше тот не мог говорить, а теперь просто не скажет. Как только обрел хоть какую-то власть над собой — не скажет.

В комнате казалось неуютно, словно кто увел за собой все тепло. И золото украшений тусклым было, холодным, болезненным. Только Ёши выглядел настоящим, комната эта не подходила ему, как не подходят клочки паутины на крыльях сильному, разорвавшему ее шершню.

— За мной прибежал один из твоих. Ты его напугал. Кажется, бедняга решил, что снова…

Йири вздохнул прерывисто.

— Нет…

— Поднимайся.

— Зачем? — голос все еще плавал.

— Не дело тебе одному сидеть… в этой клетке. Сегодня я забираю тебя с собой. Найду чем занять. И с Аташи поговоришь, все больше толку.

Буднично говорил, словно не падала между ними тень.

— Но… меня могут позвать.

— Обойдутся! — неожиданно зло сказал Ёши.

— Так же нельзя, — прошептал он, качнув головой.

— Ты еще поспорь, — будто бы даже презрительно поджал губы Ёши. — Вставай и пошли.

Протянул руку. Йири даже не понял, чего он послушался — более сильного, как всегда, или друга. Полно… Ёши давно перестал смотреть на него с теплотой.

Темно было в коридорах — или в глазах все еще не прояснилось. Йири шел чуть впереди — но так хотелось остановиться, ощутить рукой ткань рукава другого, чтобы знать — не один. Но — только шаги ускорял.

— Куда ты бежишь? — кротко поинтересовался старший. — Пожалей мои седины и не заставляй гоняться за тобой по всему дворцу.

— Ты же совсем не старый, — смущенно сказал Йири и остановился.

— Так. Час от часу не легче. Теперь будем стоять, — Ёши возвел глаза к небу. А Йири наконец улыбнулся.

Этот вечер был похож на другие — и совсем не похож. Начавшийся жестко, теперь он был тих и располагал к откровенности. Ёши отпустил учеников и помощников, разбиравших старинные трактаты по медицине, и позвал младшего товарища за собой. На плоскую часть крыши — там хорошо проводить теплые вечера и ночи.

Они взяли с собой светильник, но потом погасили — достаточно было звезд и светляков, мелькавших между кустов.

На Йири только тэлета была, даже безрукавки не надел. Зато движений ничто не стесняло. На руку опершись, он вспорхнул на перила. Ёши подался к нему — высоко, но в тот же миг отвернулся и даже сделал шаг назад.

— Смотри — не свались.

Голову поднял.

— Вот, слева звезда — Сердце. Мимо чьей звезды она пройдет, того и отметит. Кого-то избегает, кого-то балует слишком.

— Там есть и моя звезда?

— Есть.

— И что она говорит?

— Тебе того знать не надо. И я не хочу — потому и не спрашивал.

— Почему же — не надо? Мы всегда знали, что нас ждет.

— И как? Сбылось то, что казалось неизбежным?

— Нет. Но, может, еще сбудется? — он развел руки в стороны, подставил ладони небу, словно пытаясь поймать холодные отблески, чуть откинулся назад.