Роберт Янг - У начала времен (сборник)

Риан в одиночестве стоял у костра. Он был самым молодым в племени. Он и Мириам были последними из родившихся детей. Тогда племя было многочисленным, охота была хорошей, собаки все еще оставались почти домашними и поймать их не составляло труда. Были и другие племена, странствовавшие по этой земле, покрытой пылью словно чадрой. Риану хотелось знать, что стало с ними. Точнее, ему казалось, что хотел. На самом деле, внутренне, он знал.

Становилось холоднее. Он подбросил в костер еще немного обломков дерева и наблюдал, как языки пламени лижут друг друга. Пламя было похоже на людей, подумал он. Оно пожирает все, что ему попадается, а когда оказывается, что есть больше нечего, умирает.

Неожиданно зазвучал барабан, и женский голос произнес нараспев:

— Что такое дерево?

Из группы стариков чей–то голос ответил:

— Дерево всего лишь зеленая мечта.

— А что стало с цветущей землей?

— Цветущая земля теперь есть прах!

Звук барабана стал громче. У Риана сжалось горло. Он ощутил, как бодрящее тепло ярости коснулось его лица. Фразы, звучавшие перед началом Танца, всегда действовали на него, хотя он заранее знал, что услышит.

Один из стариков двинулся к освещенному костром пространству, шаркая ногами в такт ударам барабана. Свет окрасил красным морщины на его тридцатилетнем лице, покрыл, словно волнистыми колеями, густым румянцем лоб. И его тонкий голос поплыл в холодном ночном воздухе: 

Земля, цветущая когда–то,

 теперь не более чем бренный прах,

И те, кто в прах ее повергли,

 не избежали участи такой же… 

Его пение подхватил женский голос: 

Наши предки всего лишь прах;

Прах, вот наши пресытившиеся предки… 

Теперь и другие фигуры, шаркая ногами, появились в свете костра, а ритм барабана из собачьей шкуры звучал все резче, все сильнее. Риан почувствовал, как у него быстрее движется кровь, как нарастает прилив вновь пробудившейся энергии.

Теперь голоса объединились: 

Прах, вот наши пресытившиеся предки,

Наши предки те, кто разграбил поля

 и опустошил горы,

Кто вырубил лес и растратил воду рек;

Наши предки те, кто глотнули сполна

 в роднике мирозданья

И … осушили его… 

Риан больше не мог сдерживать себя. Он почувствовал, как его ноги начинают двигаться в такт с мстительным ритмом барабана. Он услышал собственный голос, подхвативший пение: 

Все, что помним о наших предках:

Распотрошим и вырежем все живое,

Бросим внутренности в огонь;

Наши предки тупые обжоры,

Истребители рек и озер;

Потребители, разрушители цветущей земли,

Себялюбцы, ожиревшие собиратели, стремившиеся

Обожрать и разрушить мир…

Он присоединился к пляшущему с притопом племени, его руки производили жесты, имитирующие убийство, рвали и отбрасывали. Сила вливалась в его изнуренные конечности, пульсировала по всему его слабому от недоедания телу. Он мельком увидел на другой стороне костра Мириам, и у него захватило дух от красоты ее оживившегося лица. И вновь он почти хотел ее, и некоторое время даже мог убеждать себя, что однажды он обязательно захочет ее, и что на этот раз воздействие Танца не пройдет без следа, как это бывало раньше, и он будет и дальше продолжать чувствовать себя таким же сильным, уверенным и бесстрашным, и отыщет множество собак, чтобы накормить племя; а затем, может быть, мужчины все–таки захотят женщин, как это бывало раньше, и он сам захочет Мириам, и племя увеличится и станет большим и сильным…

Он поднимал свой голос все выше и выше и изо всех сил топал ногами. Ненависть была теперь как вино, с жаром вливавшееся в его тело, яростно пульсирующее в его мозгу. Песнопение перерастало в истеричный вой, горькое обвинение отражалось от пустынных гор и мертвого моря, разносимое наполненным пылью ветром… 

Наши предки были свиньи!

Наши предки были свиньи!…

Производственная проблема

— Сэр, пришел человек из Таймсетч Инкорпорейшн.

— Пусть войдет, — сказал Бриджмейкер роботу–дворецкому.

И тут же возник пришедший, остановился в дверном проходе, нервно перекладывая бывший при нем прямоугольный пакет из одной руки в другую.

— Доброе утро, достопочтенный Бриджмейкер.

— Вы отыскали машину? — требовательно спросил Бриджмейкер.

— Я… боюсь, нас вновь постигла неудача, сэр. Но удалось обнаружить еще одно произведение.

Человек протянул Бриджмейкеру пакет.

Бриджмейкер лишь взмахнул рукой в жесте возмущения, едва ли не затопившего всю комнату.

— Вы уже принесли мне сотни ее изделий! — закричал он. — Но все, что мне на самом деле надо, это сама машина, для того, чтобы я мог производить продукцию сам!

— Боюсь, достопочтенный Бриджмейкер, этой машины вовсе не существовало. Наши оперативники исследовали и до–технологическую эру, и первую технологическую, и начало нашей эры; но хотя им и удалось обнаружить ряд работ специалистов древности, не найдено даже намека ни на какую машину.

— Если специалисты древности могли создать нечто без помощи машины, то я тоже мог бы сделать это, — заметил Бриджмейкер. — А поскольку я не могу, то машина должна существовать. Убирайтесь прочь!

— Слушаюсь, достопочтенный Бриджмейкер. — Человек поклонился и вышел.

Бриджмейкер распечатал пакет, просмотрел полученное произведение, затем отрегулировал параметры на своей машине, производившей модификацию языка, корректуру и редакторскую правку.

Ожидая окончания работы, он погрузился в размышления об иронии своей судьбы. Еще будучи мальчишкой, он страстно жаждал одного определенного рода занятий. И вот теперь, когда успех в другом, совершенно отличном от предмета его мечты, деле сделал его финансово независимым, он сосредоточил все силы на достижении предмета своей первой любви. Но все, чего ему удалось добиться ценой многих волнений, были полные полки его давно не переиздававшихся книг, и хотя некоторые из них когда–то были популярными и существенно улучшили его финансовое состояние, разочарование собой лишь усиливалось: он был второсортным мастером, а ему отчаянно хотелось быть только первым.

Он обвел взглядом полки, которыми была увешана комната, прошелся по корешкам своих лучших, но давно ставших раритетами произведений: «Прощай, оружие» Чамфера Бриджмейкера… «Одиссея» Чамфера Бриджмейкера… «Айвенго» Чамфера Бриджмейкера…

Раздалось громкое пам–м!, будто от лопнувшего пузыря, когда первая копия «Том Свифт и его электрический локомотив» вышла из его ультрасовременной литераторской машины.