Владимир Васильев - Прятки на осевой

– Х-хорошо, – наконец согласился Тараненко. – Сейчас. Если вдруг что – нас прикроют огнем, тут пушечка отличная.

– Не боись, наука. Я еще не забыл, с какой стороны у автомата приклад.

Тараненко шепнул что-то одному из солдат, и тот принес из багажника брезентовый плащ-пыльник и резиновые сапоги.

– Ребятам кофейку предложите, а то наш термос уже давно дно кажет, – попросил Покатилов, отойдя к самому люку. Через несколько секунд он уже был снаружи.

Тараненко тихо выругался, набросил плащ, вскочил в сапоги и тоже покинул вездеход.

Кекс чувствовал, что и его, и Психа Покатилов тоже скоро вызовет прогуляться, поэтому раздеваться не стал, только автомат оставил в углу, где обосновались Псих с Батоном, а сам подсел к столику, где угощали бойцов Покатилова. Может, военсталкеры и недолюбливали вольных, с гостеприимством тем не менее у них все было нормально: и кофе сообразили, и печенюшек каких-то, и даже коньячку. Правда, ту бутылку, что предназначалась Покатилову, прибрали, выставили другую, попроще. Оно и понятно, та небось из личных запасов Тараненко, начальственная.

Покатиловские орлы от чистого коньяку отказались, но в кофе капнули охотно. Очкарик Флэш наотрез отказался даже от капель в кофе. Кекс отказываться не собирался, ему, а также Психу и Батону, щедро плеснули в железные кружки. Вояки Тараненко также предпочли всего лишь облагородить коньяком кофе (служба, ничего не попишешь, тем более и офицер ихний то и дело рожу из кабины высовывал). Зато Сиверцев, научник, которого Кекс в окружении Тараненко вообще не помнил, ломаться не стал и охотно принял кружку с дозой коньяку.

Чокнулись, причастились.

Кекс сразу раздобрел – после нескольких дней напряжения чувствовать себя в практически полной безопасности было очень-приятно. Сиверцев, которого, как оказалось, звали Ваней, тоже довольно жмурился после коньяку, словно хорошо отожравшийся и отоспавшийся котяра. Бойцы Покатилова о чем-то болтали с военными Тараненко – о чем-то своем, тактически-специфическом, Кекс послушал с полминуты и скис. Батон, наоборот, сидел рядом с ними и жадно внимал. Псих, позевывая, косился на спальники в углу и видимо, размышлял, не поспать ли еще.

– Слушай, Ваня, – принялся расспрашивать Кекс. – Ты ведь обычно в «Ать-два» заседаешь, верно?

– Есть такое, – подтвердил научник.

– А с кем из тамошних дружбу водишь? Вроде бродяги о тебе хорошо отзывались. Только не помню, кто именно.

– Полоз, наверное, – сказал Сиверцев и вздохнул. – Говорят, вы его нашли пару дней назад.

– Нашли… - подтвердил Кекс. – Он был твоим другом?

– Другом – вряд ли, – Сиверцев покачал головой. – Ни в Зоне, ни рядом у меня настоящих друзей нет. Приятелем Полоз был, собутыльником – тоже. Но все равно жаль его. Ни за что сгинул. Давай помянем, что ли?

Глотнули, не чокаясь.

– Такая уж сталкерская доля. – Кекс говорил, глядя в уже почти пустую кружку. – Сегодня собутыльник, а завтра сообщат: гикнулся, мол, сталкер такой-то. А могут и не сообщить. Сколько нашего брата просто ушло в Зону, и ищи-свищи. Никаких следов не осталось.

Сиверцев не ответил, только в очередной раз вздохнул.

– А здесь ты как оказался? Ты ж вроде не у Тараненко работал, а где-то в лабораториях.

– Было дело, – закивал Сиверцев. – Четыре года в микроскоп глядел, даже по выходным. А пару дней назад – трах-бах, и Тараненко забрал меня к себе. Я первый раз в Зоне. Если, конечно, это считается – на броневике покататься.

– Ничё, – заверил Кекс. – Для начала оно даже лучше. Никуда не влезешь сдуру. Больше половины новичков гробится в первые же выходы, даже если идут с тертыми бродягами.

Сиверцев поглядел на Кекса большими и грустными глазами и снова промолчал. Хотя явно хотел сказать что-либо о методах тертых бродяг, которые зеленых новичков обыкновенно посылают вперед, а сами потом идут по трупам. Что термин «отмычка» возник отнюдь не на пустом месте.

Но Сиверцев не сказал ничего. Может быть, боялся, может быть, просто не хотел с ходу портить отношения. Кекс прекрасно чувствовал его настроение, потому что не первый год имел дело с новичками, а кто плохо чувствует новичков, тот редко становится сталкером-вожаком. И еще ему отчего-то очень захотелось доказать Сиверцеву, что он, Кекс, не такой. Не такой холодный убийца, каким был тот же Басмач.

– Я своих молодых берегу, – хмуро сообщил Кекс паучнику. – Кого хочешь спроси, у меня последнее чепе хрен знает когда было. Вон тот белобрысый, Батоном кличут, – уже год со мной ходит. Так что не все из наших молодняк гробят.

– Да я верю, – тихо ответил Сиверцев. – Полоз тоже такой был.

Кекс кивнул и подумал, что надо бы, пожалуй, сменить тему.

– Но босс-то каков! – сдержанно восхитился он. – Раз-два – и в Зону! Не ожидал я, честно говоря, увидеть его где-нибудь помимо офиса.

– Давно на него работаешь? – с интересом спросил Сиверцев.

– Да лет пять уже. А что?

– Так, – вздохнул научник. – Оцениваю собственные перспективы.

– Под серьезным человеком спокойнее, – рассудительно проговорил Кекс. – Во-первых, снаряжение хорошее, да и покупать его не надо, вроде как в аренду берешь. Но вторых, гарантированный сбыт. В-третьих, шваль всякая стороной обходит. В общем, сплошные плюсы.

– Минус, я так понимаю, только один, – предположил Си-верцев. – Приходится сильно делиться. Берешь свой небольшой процентик за спокойствие, а основную часть забирает босс.

– Я выбрал, – пожал плечами Кекс. – Ты много знаешь счастливчиков, ухвативших в Зоне удачу за хвост? Я – очень мало. Едва десяток из многих тысяч. На жизнь заработаю, пусть даже на замок во Франции не хватит. Зато больше шансов вернуться домой живым-здоровым да с жирненьким счетом в каком-нибудь приличном банке.

– А ты откуда родом? – поинтересовался Сиверцев.

– Из Черноморска. Знаешь, где это?

– Наверное, на Черном море, – улыбнувшись, предположил научник. – В Крыму?

– Ага! На западе, перед самым Тарханкутом.

– А я из Череповца, – вздохнул Сиверцев. – Металлургический комбинат – вот и все достопримечательности. Я иногда думаю: случись какая-нибудь авария не на Чернобыльской АЭС, а у нас на комбинате, Зона вышла бы примерно такая же…

Псих сидел на соседней лавочке и прислушивался, но в разговор до сих Пор не вступал. А тут вдруг пробормотал:

– Черноморск, Череповец, Чернобыль… Других букв в алфавите нет, что ли?

И – чуть громче – бросил залегшему на кипу спальников Батону:

– Эй, Батон! Ты откуда родом?

– Из-под Одессы, – буркнул тот, с неохотой раскрывая глаза. – А что?

– А конкретнее?

– Из Чабанки!

Псих повернулся к Кексу с Сиверцевым. Лицо у него было круглое и озадаченное.