Лоис Буджолд - Барраяр

– А в Колонии Бета есть шлюхи? – вдруг спросил Ботари.

Корделия вздрогнула. Вопрос был задан самым обыденным, даже скучающим тоном – но нельзя забывать, что Ботари не из тех, кто ведет беседу ради самой беседы. Неужели последние события нарушили неустойчивое равновесие его психики?

– Ну… у нас существуют лицензии на ПСТ, – осторожно ответила она. – Надо полагать, их обладатели выполняют ту же социальную функцию.

– Пээстэ?

– Практическая сексуальная терапия. Чтобы получить лицензию, надо сдать государственные экзамены. При этом требуется по крайней мере диплом психотерапевта. Этой профессией у нас занимаются люди всех трех полов. Гермафродиты зарабатывают больше других – они пользуются особым успехом у туристов. Это не… не очень почетное занятие, но и отбросами общества их не считают. Собственно говоря, в Колонии Бета вообще нет отбросов общества: мы как-то останавливаемся на среднем классе. Это все равно что… – она помолчала, подыскивая подходящий пример, – все равно что… ну, скажем, парикмахер здесь, на Барраяре. Мастер, который осуществляет личные услуги на профессиональном уровне.

Ей чуть ли не впервые удалось поразить Ботари. Он наморщил лоб.

– Только бетанцам могло прийти в голову требовать университетский диплом, чтобы… Их нанимают и женщины?

– Конечно. И пары. У нас больше ценится момент обучения.

Сержант покачал головой, потом искоса посмотрел на Корделию.

– Моя мать была шлюха.

Его тон был на удивление бесстрастным. Он замолчал, видимо, ожидая ее реакции.

– Я… почти догадалась.

– Не знаю, почему она не сделала аборт, когда забеременела. Может, подумала о старости. Она, бывало, продавала меня своим клиентам.

Корделия задохнулась.

– Ну… ну вот этого в Колонии Бета не допустили бы.

– Я мало что помню. В двенадцать лет, когда подрос и набрался достаточно сил, чтобы поколотить очередного клиента, я удрал из дома. До шестнадцати околачивался в шайках, потом накинул себе два года и записался на военную службу. Вот тогда-то я отсюда и выбрался.

Он щелкнул пальцами, демонстрируя, насколько быстрым и легким было его избавление.

– По сравнению с такой жизнью армия должна была показаться вам раем.

– Пока я не встретил Форратьера. – Ботари обвел коридор невидящим взглядом. – Да, в те времена здесь народу было побольше. Сейчас этот дом кажется вымершим. – Он говорил задумчиво. – Большую часть своей жизни я очень плохо помню. Словно я весь… в заплатах. Но есть вещи, которые я хотел бы забыть – и не могу.

Корделия не собиралась расспрашивать его, она только хмыкнула, давая понять, что слушает.

– Не знаю, кто был мой отец. А на Барраяре быть ублюдком почти так же плохо, как мутантом.

– У вас слово «ублюдок» используется как отрицательная характеристика личности, а на Бете это просто бессмысленное ругательство. Никому и в голову не придет назвать так нелицензированного ребенка.

«Почему он мне все это рассказывает? Что ему от меня нужно? Вначале он говорил как будто через силу – а теперь у него почти умиротворенный вид. Что именно из сказанного мною успокоило его?»

Корделия вздохнула. К ее глубокому облегчению, вернулся Куделка, неся настоящие бутерброды – хлеб с сыром – и пиво в бутылках. Корделия была рада пиву: она не решилась бы отведать здешней воды. С наслаждением сделав глоток, она сказала:

– Ку, нам придется изменить стратегию.

Лейтенант неловко уселся рядом.

– Да?

– Совершенно ясно, что мы не можем взять с собой леди Форпатрил и младенца. И оставлять ее здесь тоже нельзя. Охранка Фордариана получила от нас в подарок пять трупов и сожженную машину. Они все здесь обыщут. Но еще какое-то время они будут искать беременную женщину, а это дает нам небольшую передышку. Как бы то ни было, нам надо разделиться.

– Вы поедете с ней, миледи?

Она покачала головой.

– Я должна идти во дворец. Хотя бы потому, что только я могу сказать: «Задуманное неосуществимо, пора уходить». Мне не обойтись без Дру и Ботари. – «И, как ни странно, Ботари нужна я». – Значит, остаешься ты.

Он обиженно поджал губы:

– Что ж, по крайней мере не буду все время вас задерживать.

– Я выбираю тебя не как наименее нужного, – резко возразила она. – Благодаря твоей сообразительности мы проникли в Форбарр-Султан. Я считаю, что из всех нас только ты сумеешь в одиночку вывезти отсюда леди Форпатрил. На тебя вся наша надежда.

– Но получается, что вы идете навстречу опасности, а я от нее бегу.

– Опасное заблуждение. Подумай сам. Если люди Фордариана снова поймают ее, пощады не будет ни ей, ни тебе, ни ребенку. Слово «безопасность» здесь неуместно. Есть только крайняя необходимость, логика и способность не терять голову.

Он вздохнул:

– Я попробую, миледи.

– «Пробовать» нельзя. Падма Форпатрил «попробовал». Изволь справиться, Ку.

Он медленно кивнул:

– Слушаюсь, миледи.

Ботари ушел разыскивать новый костюм для Куделки – бедняк, молодой муж и новоиспеченный отец.

– Клиенты всегда что-нибудь да оставляют, – заметил он.

Корделия гадала, во что Ботари нарядит леди Форпатрил. Ку понес еду Элис и Друшикко. Вернулся он ужасно подавленный и снова примостился рядом с Корделией.

Спустя некоторое время он сказал:

– Теперь-то я понимаю, почему Дру так тревожилась, не забеременела ли она.

– Понимаешь?

– После того как я увидел, через что прошла леди Форпатрил, собственные неприятности кажутся мне ужасно мелкими. Господи, ей ведь было так больно!

– Угу. Но боль длится всего один день. – Она потерла шрам на животе. – В крайнем случае несколько дней. Думаю, тревога Дру объяснялась совсем не боязнью боли.

– А чем же тогда?

– Это… вмешательство трансцендентного. Сотворение жизни. Я думала об этом, когда вынашивала Майлза. «Этим я приношу в мир смерть». Рождение и смерть, а между ними вся боль и свобода выбора. Я не понимала некоторых мистических символов Востока вроде Смерти-матери, Кали, пока до меня не дошло, что в них нет никакой мистики – в них только реальность. «Случайность» в сексе по-барраярски может запустить причинно-следственную цепочку, которая протянется до конца времен. Наши дети меняют нас… появляются они на свет или нет. Пусть даже на этот раз ребенок оказался воображаемым, Дру коснулась эта перемена. А тебя разве нет?

Он озадаченно покачал головой:

– Я об этом не думал. Я просто хотел быть нормальным. Как другие мужчины.

– По-моему, твои инстинкты сработали правильно. Но одних инстинктов недостаточно. Ты не мог бы ради разнообразия заставить свои инстинкты и разум работать вместе, а не порознь?

Он хмыкнул.