Клэр Норт - Пятнадцать жизней Гарри Огаста

До 1894 года представители нашей касты появлялись на свет как должно. Однако с упомянутого мною года все больше и больше их стало рождаться без воспоминаний и без представления о том, кто они и зачем пришли в этот мир, а некоторые не рождались вовсе. Возникли подозрения, что в их предыдущей жизни какая-то неизвестная злая сила уничтожила все те знания и опыт, которые они за многие годы накопили в своей памяти. Более того, судя по всему, та же сила некоторым из нас вообще не позволила появиться на свет. Это преступление против самого знания, преступление против человечества, преступление против подобных нам. Я своими глазами видел моих друзей, моих коллег, представителей нашей расы, членов нашей большой семьи, которые, пребывая в детском в возрасте, не имели ни малейшего понятия о существовании клуба «Хронос» и о том, что это такое. Мне остается лишь сожалеть о тех муках, которые им предстоит пережить в их следующих жизнях, всякий раз заново познавая то, что должно было быть им известно давным-давно.

Пусть тот, кто прочтет это, знает, что я мертв и что в моей последней по времени жизни клуб «Хронос» был уничтожен безвозвратно. Не следует пытаться разыскать его. Тот, кто попробует это сделать, попадет в ловушку. Не стоит разыскивать отдельных представителей нашей касты и не верить тем из них, кого удастся найти. В условиях, когда многие из нас забыли, кто они, а другие так и не появились на свет, вероятность столкнуться с предательством слишком велика.

Я прошу снова закопать этот камень в землю. Пусть другие, те, кто также найдет его, помолятся за то, чтобы клуб «Хронос» в наших будущих жизнях возродился снова.

При свете факела я прочел послание всего один раз, а затем, выполняя просьбу того, кто его написал, вернул на место и закопал.

Глава 62

Я должен был найти Винсента Ранкиса.

Я понимал, что сделать это будет нелегко. Более того, я отдавал себе отчет в том, что попытки сделать это в моей нынешней жизни, вероятнее всего, подвергнут меня гораздо большей опасности, чем если бы я попробовал добиться того же в следующей. Если бы меня схватили в этой жизни, сразу же стало бы понятно, что процедура Забвения никак на меня не повлияла. Я не сомневался, что если снова попаду в руки Винсента, он будет более осторожен и не позволит мне проглотить крысиный яд, не выяснив точную дату и место моего рождения. Было очевидно также и то, что если бы я привлек внимание, став слишком заметной и влиятельной фигурой в обществе, и простые смертные, и калачакра наверняка задались бы вопросом, откуда я взялся, а информация о моем происхождении была самой главной тайной, которую я должен был сохранить во что бы то ни стало. С учетом всего этого я впервые за все прожитые мною жизни стал профессиональным преступником.

Спешу пояснить, что моей целью при этом было вовсе не обогащение, а приобретение нужных связей и контактов. Мне необходимо было отыскать калачакра и уроборанов, которые смогли уцелеть и сохранить память после зачистки, проведенной Винсентом. Однако при этом я не мог пользоваться легальными каналами информации – это могло привлечь внимание тех, кто охотился за мной. Я создал несколько уровней безопасности, чтобы ни полиция, ни кто-либо другой, кого заинтересует моя персона и кто попытается выяснить, кто я такой, не смогли этого сделать. Начал я как ростовщик, используя то преимущество, что мне были прекрасно известны все секреты мира финансов, а следовательно, и то, в какие банки стоит вкладывать средства, а в какие нет. Вторая мировая война почти разрушила мой налаженный бизнес, вытеснив все сделки на черный рынок, который я практически не мог контролировать. Однако послевоенные годы оказались очень прибыльными. Это было идеальное время для жаждущих наживы. Умение делать деньги на чужих слабостях и необходимая для этого жестокость пришли ко мне так быстро, что я даже несколько разочаровался в себе. С клиентами, которые не следовали моим советам или выставляли свое богатство напоказ, что могло привлечь внимание и ко мне, я рвал без всяких церемоний. Отсекал я и тех, кто проявлял слишком много любопытства к вопросу моего происхождения. Тех же, кто неукоснительно выполнял мои рекомендации, касающиеся бизнеса, я щедро вознаграждал доходами от инвестиций. Как это ни парадоксально, легальные фирмы, которые я создавал для отмывания денег, добытых незаконными операциями, очень быстро становились более прибыльными, чем мои подпольные предприятия, благодаря которым они, собственно, и возникли. Когда это происходило, я был вынужден закрывать их или полностью обрубал их связи с криминальным бизнесом, чтобы не привлекать внимание налоговых служб тех стран, в которых они были зарегистрированы. Я никогда не общался с клиентами лично и всякий раз посылал к ним надежных посредников – так же как делал, когда действовал под прикрытием компании «Уотербрук и Смит». Я даже нанял для выполнения особенно деликатных поручений Сирила Хэндли, того самого актера, к услугам которого прибегал в предыдущей жизни. На этот раз он выполнял свои обязанности вполне добросовестно – главным образом по той причине, что мне удалось не подпускать его к выпивке. Так продолжалось до того момента, когда как-то раз в 1949 году в Марселе группа вооруженных наркодилеров ворвалась в помещение, где Сирил встречался с другими такими же наркодельцами, и перестреляла всех, кто попытался оказать сопротивление, а остальных повесила на стреле подъемного крана. Это было чем-то вроде предупреждения конкурентам, а заодно и заявкой на территорию. Преступный синдикат, в котором состояли убитые, попытался нанести ответный удар, но вскоре ему пришел конец. Я забрал с его счетов все до последнего сантима и сдал полиции легальные компании, которыми преступная группировка прикрывала свои операции, и всех работавших на синдикат бухгалтеров, отмывавших для него средства. Когда же разъяренные бандиты решили продолжить войну, отравил собаку, принадлежавшую их главарю, и прикрепил к ошейнику записку, в которой говорилось: «Я могу добраться до тебя в любом месте и в любой момент. Завтра это будет твоя дочь, а послезавтра жена».

Главарь покинул город на следующий же день, но при этом назначил за мою голову неприлично высокую награду, которую был не в состоянии выплатить. Никто из наемных убийц на нее не польстился. Никто не знал, где меня искать.

К 1953 году у меня имелись информаторы по всему миру. Еще у меня появилась жена по имени Мей. Я познакомился с ней в Таиланде во время одной из поездок в эту страну. Ей очень хотелось получить американскую визу и остаться жить в США. Благодаря мне эти ее желания исполнились. Я поселил ее в уютном пригородном домике в Нью-Джерси, где она занялась изучением английского языка, посещением светских вечеринок, благотворительностью, а также завела себе любовника – очень вежливого молодого человека по имени Тони, которого она искренне любила, но – из чувства благодарности ко мне – всякий раз удаляла из дома незадолго до моего возвращения. За то, что я взял на себя соответствующие расходы, я получал удивительно вкусную экзотическую еду домашнего приготовления, возможность человеческого общения, когда оно было мне необходимо, а также репутацию филантропа. Последнему очень поспособствовала сама Мей, которая без устали посещала самые разнообразные организации, нуждающиеся в пожертвованиях, и изучала их деятельность самым тщательным образом, чтобы мои деньги не попадали туда, куда не следует. Иногда мои доходы были так велики, что я тайком от Мей анонимно переводил средства организациям, деятельность которых она не одобряла – просто ради забавы. Между нами никогда не было физической близости – нам обоим это было ни к чему. Мы оба получили то, что хотели. Мей умерла, сохранив верность обоим – и Тони, и мне. До самой последней минуты она была уверена, что меня зовут Джейкоб и что я родом из Пенсильвании. Во всяком случае, если Мей когда-нибудь и испытывала сомнения по этому поводу, лишних вопросов она никогда не задавала.