Сергей Лукьяненко - Лорд с планеты Земля

Теперь это было безразлично.

Я оглянулся – мы оказались здесь все вместе. И Данька, и Ланс, и Эрнадо с Редраком, и даже сидящий у их ног Трофей. Но именно меня неумолимый «лифт» вынес во главу делегации.

– Я человек с Земли, – тихо сказал я, и эхо подхватило мои слова, грохотом разнося их по залу. – Я житель планеты, которой нет. Тот, кто случайно попал в этот мир. Тот, кто требует подчинения.

– Я подчиняюсь… – Голос шел отовсюду, он стекал с потолка, он вырывался из стен, горячими гейзерами бил из стен. Бесплотный, безликий… Голос Храма. Голос, обрекший меня на смерть.

– Я требую общего подчинения! – закричал я. – Всех Храмов! Всех миров! Хватит игры! Я разгадал вас и получил право отдавать приказы!

Тишина.

И странное, незнакомое ощущение: словно мягкая, упругая пленка обтягивает тело. Впрочем, нет, не совсем незнакомое – темпоральная граната Сеятелей после применения оставляла похожий эффект. И такой же равнодушный голос:

– Ситуация нестандартна, возникает конфликт цели и ограничений. Указаний в программах логических структур не имеется. Произведена темпоральная инкапсуляция человека с Земли…

Вокруг меня сгустилась темнота.

– …и активация эмоциональной матрицы.

Я попытался вырваться из упругого плена и не смог. Все мои движения давали не больше эффекта, чем барахтанье мухи в кастрюле киселя.

– Человек с планеты Земля, ты обладаешь иммунитетом и правом на тактическое управление системой Храмов. Но претензии на стратегическое руководство выходят за рамки разрешенного. Тебе дается возможность беседы с создателем Храмов, после чего будет принято решение о твоей судьбе.

Черная пелена беспамятства затянула мозг.

Я сидел в кресле – удобном и мягком, обтянутом песочного цвета велюром. Мебель в комнате, судя по цвету, была из черного дерева, пол и стены закрывали огромные рыжевато-коричневые ковры. Как и во внешнем облике Храма, здесь доминировали два цвета. И даже огонь в сложенном из черного мрамора камине был желтовато-оранжевым, рыжим, без всякой примеси голубоватой белизны высоких температур или багрово-красных отсветов угасающего пламени. Середина. Во всем – и даже в цветах.

– Это называется местом для принятия решений.

Кресло моего собеседника стояло напротив. Узенький черный столик между нами был заставлен яркими маленькими бутылочками, фруктами и конфетами в хрустальных вазах, изящными фужерами и бокалами. В сторонке уютно пристроилась массивная зажигалка, коробочка с длинными толстыми сигарами и несколько пачек сигарет.

Внешность «Создателя Храмов» тоже была достаточно колоритной. Высокий, очень худой, с роскошной гривой медно-рыжих волос, в тонких, интеллигентных очках, чуть старомодном костюме. Лицо немного неправильное, несущее следы какой-то сложной смеси национальностей, но симпатичное и открытое. И удивительно умные, доброжелательные… ласковые, что ли, глаза.

– Никогда не думал, что в Храме есть такие помещения… и смотрители, – пытаясь скрыть за иронией растерянность, сказал я.

Мужчина виновато развел руками.

– Увы… К сожалению, Сергей, такого помещения в Храме нет. Не предусмотрено. Я спорил с проектировщиками и строителями, но они решили, что обойтись иллюзией гораздо проще.

Я легонько качнулся в кресле, чувствуя его мягкую упругость, потянулся к вазе, взял розоватый, налитый соком персик. Неплохие иллюзии…

– И запах, и цвет, и вкус – все вполне реалистично, – заверил меня мужчина с легкой улыбкой. – Не говоря уже об осязании… Вы можете выпить и почувствуете опьянение. А можете выкурить сигарету, не опасаясь за свое здоровье. Мы можем беседовать сколько угодно долго – времени вокруг нас не существует. Ваши друзья даже не заметят отсутствия предводителя.

– Почему вы не пригласили сюда Даньку? – поинтересовался я, разглядывая этикетки бутылок. – Он ведь тоже землянин. Сеятель.

– Для Храмов любой землянин – повелитель. Но для меня Даниил в первую очередь ребенок. А у нас будет серьезный разговор, Сергей. Взрослый… Кстати, и о мальчике предстоит поговорить отдельно.

Я кивнул, молча соглашаясь. Извлек из «коллекции» бутылку с «Мускатом белым Красного Камня», открыл ее – пробка поддалась мгновенно. Иллюзорная пробка в несуществующей бутылке с ненастоящим вином.

– О, я вижу, вы знаток хороших вин. – Мужчина протянул мне свой бокал. – Несмотря на свою фантомную природу, я люблю этот сорт.

Мигнув, я едва не расплескал вино. Спросил, тщетно пытаясь сохранить голос спокойным:

– Вы… тоже ненастоящий?

– Конечно! Мираж, морок, голографическая картинка. – Мой собеседник сделал маленький глоток вина и блаженно улыбнулся. – И в то же время точная копия, слепок с реально существующего человека. Сеятеля, если вам будет угодно.

Привидение, смакующее несуществующее вино… Забавно.

– Храм назвал вас создателем. Это верно?

– Нет! Что вы! – мужчина так энергично замотал головой, протестуя против незаслуженной славы, что вино в его бокале расплескалось. – Я лишь создатель теории… общей методологии подхода к Храмовой системе формирования цивилизаций. К строительству самих зданий, их технической основе я не имею ни малейшего отношения!

– Идеолог значит куда больше исполнителя, – парировал я. – Законодатель гораздо важнее палача…

– Зачем же такие сравнения! – с искренним возмущением спросил мужчина.

Я сделал маленький глоток вина. Взглянул на свет камина через стеклянный тюльпан бокала. Маслянистые разводы на стенках подтвердили вкусовые ощущения – вино было крепким. И непередаваемо вкусным. Дьявол… первый раз в жизни пью хорошее вино. И то не по-настоящему!

– Извините, – тихо сказал я. – Сравнение неудачно, согласен. Вы больше напоминаете музыканта, чем законодателя или… В общем, я буду звать вас Маэстро.

– Как угодно. – Фантом явно обиделся.

– Просто обстановка вокруг напоминает дешевый боевик, – пояснил я. – Ласковые беседы с обильным угощением обычно предшествовали допросу третьей степени.

– Исключено, – с жаром произнес Маэстро. – Пытки и убийства… тем более для землян… для нас исключены!

«Тем более для землян…». Забавно. Оговорка или осторожный ввод информации? Я потянулся к сигаретным пачкам, выбрал более знакомую. «Житан» – самый крепкий из знакомых мне сортов табака.

– Вы человек крайностей, Сергей, – задумчиво сказал Маэстро. – Самое знаменитое вино и самый крепкий табак. Если любить, то принцессу, если ненавидеть, то целую цивилизацию.

– Характер, Маэстро, мерзкий характер… Скажите, что было раньше?