Марина Казанцева - Планета Скарсида

— А, чёрт! — Заннат в раздражении топнул ногой, желая стряхнуть лиану, и неожиданно ступня провалилась в дыру. Он задёргался, отчего всё стало обваливаться и осыпаться под землю. Дыра расширялась, и Заннат начал соскальзывать туда.

— Ангел, помоги мне! — закричал он.

— Я бестелесый. — с большими глазами ответил тот. — Желай вырваться, иначе затянет! Подумай, какой кошмар ждёт тебя — вечно бродить среди этой трухи!

— А в реальности что будет? — уже вися на краю дыры и цепляясь за остатки проклятой лианы, просипел Ньоро.

— В реальности полный коллапс сознания! Дышащий труп! Ты думаешь, это всё шуточки с Чашей Сновидений?!!

Ужас подхватил Занната своими чёрными когтями и вознёс над морем сухих останков надежд, ангел воспарил следом.

— Выше, выше, стремись! Гони себя, прорывай границы измерения! — кричал Спутник. — Только так!

Страх пришпоривал Занната, и он ракетой взвился в беспросветную черноту, что покрывала этот кошмарный глюк сознания. С хлопком прорвалась невидимая пелена, и оба проскользнули в образовавшийся портал.

Некоторое время полёт проходил нормально, потом снова возникло препятствие. Тоннель свернулся, перекрыв оба конца, и преобразовался в глухую сферу.

— Такие трудности встречают бедные души на своём пути? — пожалел умерших Заннат.

— Ничуть. — отрезал ангел. — У них как раз всё получается с первого раза, ведь эта дорога для мёртвых, а не для живых. Тебя потому так и бросает, что среда отталкивает тебя. Она просто не может понять, куда тебя девать. Тут происходит сортировка душ. Самые тяжёлые и грязные сразу оседают на стенки тоннеля, и их засасывает в соответствующее измерение. А те, что легче, летят дальше. Души детей самые лёгкие, поэтому до них трудно добраться. Я же говорил тебе: любовь и вера, а ты всё пытаешься объяснить доводами рассудка!

— Ты говоришь, как проповедник.

— А ты посмотри, что вокруг тебя творится.

— Что это? — изумился Заннат, видя, как сфера неумолимо сжимается. Если так будет продолжаться дальше, она его скрутит в горошину!

— Она пытается создать измерение лично для тебя, закуклить непонятное явление и таким образом избавиться от проблемы.

— Кто она?

— Смерть. — просто ответил ангел.

Давящий мрак надвигался со всех сторон, сжимая сердце, не давая выдохнуть вдруг ставший плотным воздух. Кровь закипала в висках, ноги онемели.

— Но ты же говорил, что видел, как додоны преодолевали смерть. — тревожно сказал Спутник, превращаясь в маленькую сияющую фигурку, парящую среди мрака.

До Ньоро наконец дошло. С усилием он вытянул руку и упёрся ладонью в пульсирующую стену. Он послал в неё заряд Силы, отчего та содрогнулась и со стоном лопнула.

— Это здесь? — спросил Заннат, прежде ответа понимая, что это совсем не то, что ему надо.

Вместе со своим Спутником он оказался стоящим на крыше здания, похожего на тюрьму, зато отсюда было хорошо видно.

Пейзаж вокруг был ничуть не лучше, чем бездна отчаяния, которая едва не затянула его.

Это было похоже на город привидений. Всё было нереальным — по обе стороны улицы, уходящей в бесконечность, стояли самые разнообразные строения: от пустующих небоскрёбов, крыши которых терялись в мутной мгле, до сельских домиков, средневековых ратуш, полуразваленных рыцарских замков, бедных хибар и лачуг. Здесь царило смешение всех эпох, и только дорога была ровной, гладкой, похожей на стекло. Несколько минут всё было пусто и тихо, а затем стал нарастать звук — как будто грызлась огромная стая голодных собак. Потом стали возникать видения. Прямо в воздухе образовывались призрачные фигуры — они хаотично двигались по дороге. Потом стало видно, что и домах есть движение: неясные тени выглядывали из окон, скользили из двери в дверь, переходили от дома к дому.

Чем больше Заннат наблюдал, тем яснее становилось заметно, что эти тени принадлежат человекоподобным существам. Постепенно проявлялись их лица, в которых уже не было ничего человеческого — страх, злоба, ненависть и адское вожделение отражались в этих выпученных глазах и оскаленных ртах, из которых торчали клыки. Твари походили на упырей, вышедших на охоту. Они непрерывно шныряли из дома в дом, словно что-то искали. Толпа становилась всё больше, и чудовища стали замечать друг друга — оказалось, что они слепы. Лапы со скрюченными когтями жадно хватали мутный воздух, но стоило им зацепиться за соседей, как упыри жадно хватали добычу. Вскоре всё видимое пространство стало наполняться пронзительными воплями, криками боли, рычанием, визгом, воем. Твари раздирали друг друга, распарывали животы, вырывали кишки, отгрызали конечности, сдирали друг с друга шкуры, выдирали глаза. Из окон вываливались растерзанные тела, падали на сухую землю и далее останки с непостижимым упорством ползли в толпу, чтобы в кого-нибудь вцепиться. Из дверей выносило потоки изувеченных тел, те сливались в сплошную массу, в которой продолжалась борьба.

В самый разгар дикого сражения над улицей пронёсся долгий, низкий, дрожащий звук колокола. Он повторялся раз за разом — однообразно, уныло, тягостно. Толпа немного притихла и стала расползаться по краям дороги, образуя две плотных стены, в которых слились и жертвы, и истязатели. Множество выпученных глаз уставились в дальний конец дороги, где что-то двигалось и откуда доносился гул колокола.

Некая процессия медленно и торжественно шла по дороге. Это были одетые в монашеские одежды всё те же вурдалаки. Они несли на плечах шесты, а на шестах было укреплено что-то вроде трона, на котором восседал в кардинальском одеянии цвета крови простой упырь.

Немного не доходя до того места, где остановились Заннат и его Спутник, шествие остановилось, и твари, несущие трон, замерли, выпучив алчные гляделки. Упырь в кардинальском облачении поднялся с места и что-то хрипло прокаркал в толпу, после чего началось уже настоящее избиение, перед которым прежнее было просто игрой.

Из-за престола выкатывались волны палачей в рясах, воющих от восторга и вожделения, они накидывались на толпу, врезаясь в неё, как волки в овечье стадо. Монахи врывались в дома и выбрасывали из окон изувеченные тела, они бесчинствовали повсюду, накидывались на умоляющие о пощаде жертвы и непрерывно убивали. Вдоль дороги по обеим сторонам выстроились кресты с распятыми и горели синим пламенем костры. Крутились колёса, непрерывно работали виселицы, слетали головы, сыпались отрубленные руки, наполняя глубокие рвы по обе стороны дороги, по которой текла река крови. И вот по этой густой жиже пошли полчища новых истязателей самого разнообразного вида.