Валентин Иванов - Энергия подвластна нам

– Ведь выбрасываемая ими энергия должна была встретить и в пространстве и на лунной поверхности наш «щит». И началось необычайно бурное преобразование этого агрессивного потока. По свойству или, если хотите, по закону контакта с источником, что мы считаем характерным для избранных ими способов использования ядерной энергии, некоторая часть энергии как бы вернулась к своему источнику. Там начало происходить массовое изменение зарядов в системе тел, вращающихся вокруг ядер атомов. Возникла цепная ядерная реакция. Изменение структуры атомов вызвало чрезвычайное уплотнение вещества.

– Мы не знали, откуда они действуют, для нашего «щита» это не имеет значения, – сказал Алексей Фёдорович, – мы поняли, где они находились, когда стали поступать сообщения о катастрофе в долине Рейна!

– Но скажите, друзья мои, что же вы думаете обо всём этом? – спросил я.

Михаил Андреевич встал. Я видел, как он пожал плечами:

– Я, вернее сказать, мы считаем, что в их расчётах было немало ошибок. Некоторые из нас сомневаются и в том, чтобы эффект воздействия на Землю путём использования Луны как промежуточного поля был бы достаточно сокрушителен. Хотя до сих пор у нас мнения по этому вопросу расходятся, откровенно говоря. Главное же здесь в другом: они пошли но пути увеличения количества плотности! Вот в чём дело. Старая дорога. Эти люди не были вооружены, как мы, материалистической диалектикой. Решали они механистически, грубо увеличивали количество.

– Качественной стороной явления они пренебрегли. Наш «щит» построен на законе равенства действия и противодействия, который был также ими недостаточно учтён.

Михаил Андреевич подошёл ко мне:

– Вы помните первые три года после конца Великой Отечественной войны? Атомный террор и так далее? А? Ну вот, теперь вы улыбаетесь!

– Наш «щит» замечательно себя вёл! Как вы находите? – спросил меня Алексей Фёдорович, – а вы знаете, о чём здесь сейчас кое-кто подумывает? Воздействовать на нашего спутника! Так сказать, разбудить Луну! Пробудить её энергию! А?

Этот вопрос был обращён к Степанову. Михаил Андреевич покачал головой:

– Да, меня порой занимает эта мысль. Но что это может дать людям? Сейчас мы заняты другим… Конечно, подобная проблема напрашивается и, через какое-то время…

Наш разговор прервал звонок телефона. Алексей Фёдорович поднял трубку:

– Да, это я, Верочка… Да… Я скоро вернусь… Ты хорошо себя чувствуешь?

Мы вышли вместе и простились на улице. Крепко морозило. Неугомонный город играл под ночную сурдинку свою неумолкающую симфонию. С дальнего вокзала донёсся настойчивый крик паровоза, требующего путь.

В ночь гибели замка на Рейне все астрономические обсерватории восточного полушария прекратили обычные наблюдения и направили свои телескопы на Луну. Там, в Море Спокойствия, происходили необычайные явления.

Каменная пустыня стала действительно морем. По нему ходили высокие волны, поднимались смерчи, сталкивались, падали, вновь вставали.

Буря распространялась. Она поднялась на окружавшие Море Спокойствия горы, закрыла их, перевалила через лунные хребты и охватила соседние пустыни, носившие названия морей Кризисов, Ясности и Плодородия.

Невиданный и непонятный ураган бушевал на почти четвёртой части лунной поверхности, обращённой к Земле.

Астрономы спорили у телескопов. На тысячах фотографий они спешили увековечить происходящее. Кое-где на обсерваториях началась паника.

На четвёртой минуте смерчи слились воедино. Над волнами стал вытягиваться чудовищный конус. Он поднялся на колоссальную высоту и стоял, колеблясь, одетый белым сиянием, около трёх минут. Явление было ясно видно и невооружённым глазом. На восьмой минуте конус стал оседать и через двенадцать минут и семь секунд, считая от начала, буря на Луне прекратилась.

В ближайшие трое суток Земля получала могучие радиоволны, прервавшие нормальную связь. Теллурические токи препятствовали связи и по проводам. Магнитные бури затихли только в конце третьего месяца.

После бури орбита Луны несколько увеличилась. Минимальное расстояние от Земли до её спутника теперь составляет триста шестьдесят три тысячи километров, а максимальное равно четырёмстам шестнадцати тысячам километров. Земной спутник повернулся на пять градусов и пятнадцать секунд в отношении своей оси. Ныне спектральный анализ говорит о том, что на Луне появилась разреженная смесь кислорода и азота, окружающая нашего спутника подобием земной атмосферы.

Подвергшиеся урагану места лунной поверхности изменили свои очертания. Горные хребты, разделявшие пустыни, названные земными астрономами морями, рассыпались. Четыре лунных моря слились. Поверхность нового моря была изборождена высокими, застывшими волнами. Земные астрономы исправили лунные карты и назвали новую громадную пустыню Морем Сентябрьской бури.

Многим из тех, кто наблюдал Великий Лунный Ураган, – так астрономы назвали сентябрьскую бурю, – в причудливых волнах мерещились бесчисленные воины, мечущиеся и поражающие один другого в смертном бою.

В ту же ночь Рейн на один час и двадцать минут обмелел в своём нижнем течении. Русло реки обнажилось. Рыбы наполняли ямы и зарывались в ил в поисках спасения. Пароходы, буксиры, катера, баржи и лодки лежали на боку на внезапно обсохшем дне реки и ждали. Они должны были ждать, пока Рейн не наполнит глубокую пропасть, похоронившую возвышенность, где ещё вчера стоял так прочно, так непоколебимо один из самых красивых рыцарских замков, сохранившихся в Западной Европе с глухих времён средних веков.

ЭПИЛОГ

В числе других в вечер дня покушения был в Старом Корпусе Института Энергии молодой человек, начинающий скульптор, брат одного из преподавателей Института.

Глубоко потрясённый юноша слушал повесть, прочитанную по записям, начинавшимся на полу у телефонного аппарата в кабинете Фёдора Александровича. Простые, понятные знаки продолжали рассказ о человеке до верхних ступеней остатков широкой каменной лестницы, спускающейся в актовый зал.

Тело человека, написавшего своей кровью эту правдивую повесть, лежало в гробу. Но голова была закрыта. Нельзя было видеть того, что было в жизни лицом простого русского человека, Степана Семёновича, одного из технических служителей Института.

Молодой человек слышал, как между собой беседовали врачи. Кто-то сказал:

– Если бы я не видел своими глазами, я не поверил бы! Ведь он не мог даже дышать!

Врачи говорили о раздроблённом позвоночнике, об уничтоженной нижней челюсти, о разбитой гортани и о других, необходимых для жизни органах человеческого тела. Многоопытный советский хирург, Семён Вениаминович, ответил своему коллеге: