Сергей Гомонов - Плата за души (Книга 2)

********************************************************************************

- Сегодня арестовали человека Рушинского, - были первые слова, которыми Константин Геннадьевич встретил вернувшегося из аэропорта сына. - Если дать ему заговорить - Витьке и нам конец...

- А вы не давайте, - посоветовал Андрей.

Отец кивнул, мол, да, ты такой умный - советы давать.

- Не знаю... Прямо не верится! - продолжал он, усаживаясь в "Мерседес" и толкая шофера в плечо, чтобы трогался. - Не было бы этого со мной, я бы сказал, что в России быть такого НЕ МОЖЕТ!!!

- В России может быть все, - спокойно заявил Андрей. - А куда, если не тайна, мы сейчас едем?

- К Витьке, разумеется!

По-настоящему напуганный, отец представлял жалкое зрелище. Андрею больно было смотреть на него, но опять-таки где-то в глубине подсознания его второе Я мерзко злорадствовало. В душе было больно, точно ее защемили дверью и грозили разорвать на две части. Вот кому я поклонялся всю мою жизнь... Мне уже тридцать, а я понял это только сейчас... Папа, папа, у тебя есть еще пять минут, чтобы я не разочаровался в тебе до конца... Нет, папа... уже нет у тебя этих пяти минут... Оно, увы, произошло... Андрей взялся за виски. Мир раскалывался для него на куски, и осколки его рвали сердце... Неужели ты никогда не смотрел в глаза настоящей опасности, папа?! Да что я тут делаю, в конце концов, если все это так?! О, боги, сделайте, чтобы я ошибся! Или ослеп!

"Хорошо. Правда, я никогда не хотел быть этим мерзким - ну, как ты там его обозвал - но желание лучшего ученика закон...Не пожалеешь? Сбывшиеся мечты - это не всегда так прекрасно, как ты думаешь, мой воин"...

- Я знаю, кто виноват во всем этом. Но почему, ЗАЧЕМ он это делает - и не спрашивай...

- Как же ты вычислил его, если не знаешь мотивов?

- Я пошел по другой дороге...

И он не прибавил: я теперь всегда буду ходить по другой дороге, папа. Потому что широкая и заасфальтированная - не всегда та, что надо. Иногда дорогой может называться карабканье по уступам скалы, похожей на пирамиду. А вы, внизу, с этой пирамиды кажетесь маленькими червями, копошащимися в обстрелянной вами же траншее...

- Кто он? - нетерпеливо спросил Скорпион-старший.

- Кавказский Оборотень. В миру - Ромальцев, Владислав Андреевич, шестьдесят пятого года рождения. И живет он в Ростове, а работает в небольшой фирмочке с дурацким названием "Бенну". Скромным менеджером...

- Так наслать на него горцев - да и дело с концом!

- Пап, а тебе не кажется, что это наши разборки? И что за ним стоит сила? И что будет еще хуже? И что шестеренки работают, часы тикают, а время не остановишь, даже если переведешь стрелки назад? - прищурил Андрей правый глаз и в упор уставился на отца.

- Болтаешь ты что-то много, сына!.. - недобрым голосом заметил Константин Геннадьевич.

Тот пожал плечами, но взгляд все же не отвел.

- Ладно, что ты предлагаешь?

- У каждого на этой земле есть свои слабые места. Не мы завели этот механизм, а Оборотень. Вот он пусть и останавливает. А не остановит - так это его проблема.

Скорпион-старший долго смотрел на сына. Потом двинулся:

- Да, пожалуй, ты прав. Что-то старею я, Андрюша... Уже не тот, что прежде...

Да нет, пап, ты всегда был таким. Просто ни разу еще не сталкивался ты с реальной опасностью, точнее, с неизвестностью - а что может быть страшнее непонятной, неразгаданной неизвестности?! Вот так-то вот... Но и это Андрей предпочел промолчать...

ПО ПРОШЕСТВИИ СУТОК...

Зоя, похожая на кошку, уверенную в точном прыжке, скользила по подиуму. Она нравилась москвичам, она четко чувствовала это. Зал был для нее единым живым существом, и он посылал ей флюиды благорасположения. Экстравагантное, но очень красивое платье сидело на ней безукоризненно, ноги переступали сами собой под проникновенную песню Гребенщикова. И, думая о том, что завтра в Ростов приедет Влад, душой она была уже там, с ним, а губы ее беззвучно вторили песне, едва-едва шевелясь, неуловимо даже для вездесущих камер под ярким светом юпитеров:

Тебя там встретит огнегривый Лев

И синий Вол, исполненный очей,

С ними золотой Орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый...

Тело само собой развернулось, чуть не долетев до края, развевающиеся одежды полыхнули крыльями того самого Орла... Наверное, это красиво... Эх, Влад, зачем же ты не видишь меня сейчас?!

Она скользнула по зрителям невидящим взглядом. Какое ей дело до них до всех, если там нет Его?!

Зоя не заметила, с каким особым интересом уставились на нее глаза парней - трех человек, что пристроились сбоку от подиума. "Молодые и нахальные", - сказал бы Дмитрий. Гримерша-Катька называет таких "кислотными". Дурацкое слово... Только меняя платье для следующего выхода, манекенщица поняла, что эти троица все же для чего-то запечатлелась в ее памяти. К чему?..

И вот показ закончен. Зоя чувствовала приятную усталость и думала о горячей ванне. С трюмо на нее смотрел Влад, фотографию которого она повсюду возила с собой - как талисман: с ним ей сопутствовала удача. Манекенщица погрозила ему пальцем и засмеялась:

- Противный ты синеглазый бабник! Ладно-ладно, волчина! Попробуй не приехать ко мне сразу же после приезда! Попробуй! она убрала остатки помады, поцеловала кончики пальцев и коснулась губ изображения. - Хоть и глядишь ты в лес, хоть и баб у тебя, скорее всего, целый гарем, а все равно ты будешь мой, понял? Так-то вот!

Конечно, он приедет сразу же. Он тоже скучает. По-своему. По-волчьи. И найдет ее везде, где бы она ни была, как будто по запаху. И дадут они тогда волю чувствам, счастливые коротким моментом...

Последняя ночь в Москве - и домой, в веселый Ростов. Зоя уже знала, что подарит ему в этот раз. Ее подарок будет лучше всех.

- Никуда не денешься! - заключила она.

Фотография, как и оригинал, не спорила.

Банкет утомил ее. Последние полгода ей было невыносимо скучно слушать легкомысленное щебетание коллег, пустые сплетни, видеть закулисную грязь. Сама себе Зоя казалась более одухотворенной личностью, к тому же, теперь у нее был Влад тот, кем она одержима. Может быть, он все-таки затянул ее на ступеньку повыше, как обещал? Ну, образно выражаясь... Зоя тихо хихикнула.

Возвращалась она в гостиницу на такси, и ей было невдомек, что едва она отъехала, вслед за ними тронулась машина, в которой сидели те три "кислотных" парня с показа. Рассеянная, задумчивая, она уж тем более не придала значения тому, что буквально едва за нею закрылась дверь в гостиничное фойе, эта троица отправилась на ее этаж...

Она приняла ванну, держа в руках бокал с ледяной клубникой и катая его по разгоряченным щекам. Затем, распаренная, легкая, выпорхнула в спальню, надела прозрачную ночную накидку и, прыгнув на постель, включила телевизор.