Сергей Жемайтис - Плавающий остров (Научно-фантастическая повесть)

Надо мной стояла мама и спрашивала: «Что с тобой? Почему ты на полу?..»

В авиетке, парящей над Великим Кальмаром, я пережил нечто похожее, только более яркое. Еще плохо соображая, где нахожусь, я искал глазами Биату и Костю, полный тревоги за их судьбу. Биата еще спала в кресле, сжавшись в комочек. Костя шепотом что-то говорил, Ки вел авиетку, Петя внимательно слушал Костю. Внизу стелилось море в белых барашках, невдалеке летели еще одна авиетка и «Колымага». Нет, все это уже не могло быть сном. Полузакрыв глаза, я наслаждался охватившим меня блаженным чувством полного покоя и радости, и в то же время мне было жаль, что мы так скоро оставили планету моего сна — Линли.

Костя повысил голос, я слушал его несколько минут и вновь подумал: «А проснулся ли я?» Рассказ его показался мне невероятным. Ведь он рассказывал мой сон! Все, как мне снилось, с малейшими подробностями. Только кое-где допускал творческие вольности. Я завозился в кресле. Костя повернулся ко мне:

— Ага! Проснулся. Вот послушай-ка, что мне приснилось. Целый фантастический рассказ.

— Не о том ли, как мы попали на планету Линли?

— Ого! — Костя подмигнул. — Да он притворялся, что спит! Тогда не перебивай. Сели мы благополучно на космодром, отшлифованный, вот как эта панель, даже лучше. Стоим, разминаем затекшие ноги, любуемся. Хотя, по правде говоря, любоваться нечем. Пейзаж за космодромом — прямо жуткий пейзаж. Горы, похожие на зубы белой акулы, воздух мутный. И вдруг мы, то есть Биата первая услышала шипение и звон. На нас двигался строй чудовищ, похожих на кальмаров. Надо бежать к ракете, спасаться, а ноги не идут назад, только вперед, и мы пошли — прямо на эту братию. Представляете — идем, но страха нет. По крайней мере, я не боялся… Ты, Петр, не улыбайся. Все ведь происходило как наяву.

Я подтвердил. Костя расценил это как плоскую шутку, а Петя и Ки переглянулись. Костя усмехнулся:

— Посмотрим, что вы скажете дальше. Так вот, все эти кальмары оказались роботами. Прошли мимо, даже не посмотрев на нас. Они шлифовали космодром. Быстро вращали диски щупальцами. Я сразу понял, что они работают на солнечных батареях: их покрывали пластинки, отливающие перламутром. На многих роботах пластинки отскочили или болтались на электродах, поэтому стоял звон. Довольно приятный.

— Очень интересная галлюцинация, — сказал Ки. — Я сегодня видел только два солнца — одно зеленое, другое красное — и больше ничего. Мне так хотелось укрыться от них, но ни дерева, ни кустика… Продолжай, пожалуйста.

— Один из роботов упал, — продолжал Костя, почему-то бросив на меня победоносный взгляд. Я дополнил:

— И покатился на нас, ударяя щупальцами по зеркальной поверхности космодрома. Ты с Биатой отскочил в сторону.

Костя нервно пожевал губами и сказал умоляющим голосом:

— Ив, я знаю, ты иногда способен читать мои мысли, но сейчас прошу тебя, не надо. Оставь свои фокусы.

— Совсем не фокусы. Хочешь, я продолжу твой рассказ?

— Пожалуйста.

— Упал еще один робот и не поднялся.

— Правильно. Но продолжай.

— Появился гравиталет.

— И на нем еще робот. Ну?

— Мы полетели над космодромом. Потом над унылой каменистой равниной. Внизу валялось множество мертвых роботов.

— Дохлых. Целые кучи. Но постой, постой. Все это не так трудно угадать. Скажи, что рассказывал кальмар-водитель?

— Историю завоевания планеты.

— Ты делаешь успехи. Продолжай.

— Невероятно! — сказала Биата. — Но и я все это видела. Вот только сейчас меня заставляли ремонтировать солнечные батареи. Хорошо, что я кое-что смыслю в солнечных батареях, а одну из моих дублей повели на переплавку. Так сказал тот главный с гравиталета. Она не разбиралась в солнечных батареях.

— Ну что? — Костя потер руки. — А вы смеялись. Тройной сон! Вещь небывалая в истории сновидений! Рассказывай, Биата, о гибели пришельцев. Все, что мы услышали от водителя гравиталета. Кажется, он вообще был главным.

— Нет, — сказала Биата, — главным, диктатором был кто-то другой, гравиталетчик только выполнял чьи-то распоряжения. Может, там есть электронный мозг.

— Похоже, — согласился Костя. — Перед гибелью люди-кальмары могли оставить программу действий для армии роботов. Дело в том, что на эту Линли летит новая партия эмигрантов и роботы должны создать если не море, то приличные водоемы.

— Водяная цивилизация? — Петя вопросительно посмотрел на Биату.

— Да, они жили в воде, — продолжала Биата. — Первые эмигранты уже почти освоили планету. Мы видели бассейны в зданиях без окон, но очень светлых. Посмотрели бы вы фрески на стенах! Совершенно непередаваемая гамма цветов подводного мира. И эти люди-моллюски с продолговатыми глазами… Все они умерли очень давно.

— От какого-нибудь вируса, — заключил Костя.

— Возможно, — согласилась Биата. — Гравиталетчик сказал, что им удалось создать много водоемов, но роботы стали погибать от коррозии поверхностей, а люди — от коррозии внутренностей. — Биата перевела дух. — Теперь самое интересное. Каким-то образом они сняли с нас «матрицы» и начали создавать дубли.

Биата стала рассказывать, как мы стояли на раскаленной от солнца площади, а из черной двери выходили по трое наши дубли — точные копии — и, не взглянув на нас, уходили по желтой дороге.

— Массовый гипноз, — сказал Петя Самойлов. Ки покачал головой.

— Но тогда надо предположить, что мы имеем дело с высокоинтеллектуальным гипнотизером. Чтобы внушить такие картины, надо обладать способностью воспринимать любую информацию и трансформировать ее в сознание других существ вполне сознательно.

— Надо посоветоваться с нашими биониками, — решил Петя. — Действительно, все необыкновенно сложно и пока необъяснимо. Для меня ясно одно: что если бы двери открывались во время полета, то нам с тобой не пришлось бы слушать фантастическую новеллу, увиденную во сне, а им — рассказывать ее.

Биата задумалась, потом сказала:

— Наверное, ему удалось настроить нас синхронно и чье-то более сильное воображение, Ива или Костино, только не мое, их более сильная воля создали этот необыкновенный сон… Вот и наш остров! Киты! Дельфины!.. Нет, никогда бы я не согласилась надолго покинуть нашу Землю.

ВЕЧНЫЙ ВЕТЕР

Пальмы торчали вкривь и вкось, песок отражал нестерпимый свет солнца, океан ревел при каждой неудачной попытке перебраться через барьерный риф. Меж деревьев зеленели кусты с жесткими глянцевитыми листьями и красными цветами. На искрящемся коралловом песке лежали половинки кокосовых орехов и сухие пальмовые листья. Песок, тонкий и тяжелый, из перемолотых водой и ветром кораллов и раковин, набирался в сандалии и при каждом шаге высыпался и улетал, подхватываемый ветром.