Фрэнк Герберт - Дети Дюны

Зачем он разрезал себе запястье?

Каким бы ни был его мотив — он сделал это ради Атридесов. Ради своего правящего Дома. Атридесы были тем светилом, вокруг которого пролегала его орбита.

Почему-то он убежден, что Атридесов усиливает то, что я удерживаю здесь леди Джессику.

И в это убежден ментат, напомнил себе Фарадин.

Это придавало мыслям Данкана добавочную глубину. Ментаты тоже ошибаются, но не часто.

Придя к этому заключению, Фарадин уже готов был послать своих слуг, чтобы увезти леди Джессику подальше от Айдахо. Он замер на пороге отдачи такого приказа — и отказался от него.

Оба они — и ментат, и эта колдунья Бене Джессерит — остаются фишками неизвестной стоимости в игре за власть. Айдахо следует отослать назад, потому что это наверняка не послужит спокойствию на Арракисе. Джессику нужно оставить здесь, выжать из нее все ее странные знания на благо Дома Коррино.

Фарадин понимал, в какую тонкую и смертоносную игру он играет. Но он многие годы готовил себя к такой вероятности, с тех самых пор, как осознал, что он более сообразителен и восприимчив, чем окружающие его. Для ребенка это стало пугающим открытием, и библиотека стала его убежищем не меньше, чем его учителем.

Хотя теперь его грызли сомнения, и он задавался вопросом, вполне ли он на уровне ведущейся игры. Он отстранил мать, лишился ее советов — но ее решения всегда были для него опасны. Тигры! Их дрессировка была злодеянием, а их использование было глупостью. Как легко было проследить, откуда они! Она должна быть благодарна, что наказана лишь изгнанием. Тут совет леди Джессики точь-в-точь совпадал с его собственными нуждами. Она прямо создана для того, чтобы выдать на свет образ мышления Атридесов. Его сомнения стали таять. Он подумал опять о своих сардукарах, становящихся все закаленней и неуступчивей в руководимых им суровых тренировках и через лишение всякой роскоши, о котором он распорядился. Его легионы сардукаров пока невелики, но каждый из бойцов опять стал ровней Свободному. Они мало пригодны, пока действуют ограничения Арракинского Договора, наложенные на численность его войск Свободные возьмут числом если только не будут связаны и обессилены гражданской войной.

Слишком рано еще для прямой схватки сардукаров со Свободными. Ему нужно время. Ему нужны новые союзники среди недовольных Великих Домов и набравших силу Малых. Ему нужен доступ к финансированию КХОАМ. Ему нужно время, чтобы Сардукары усилились, а Свободные ослабли.

И опять Фарадин посмотрел на экран — все та же картина терпеливого гхолы. Почему Айдахо понадобилось именно сейчас видеть леди Джессику? Он ведь знает, что за ними следят, что каждое слово, каждый жест будут записаны и проанализированы.

Почему?

Фарадин отвел глаза от экрана, взглянул на бортик своей контрольной панели. В бледном электронном свете он мог различить катушки с последними донесениями с Арракиса. Его шпионы повсюду — надо отдать им должное. Многое в их той странно отредактированной форме, которую он сам выкраивал из донесений ради собственного пользования:

«Поскольку планета сделалась плодородной, Свободные избавились от земельных ограничений, и их новые сообщества утрачивают традиционный характер твердынь-съетчей. В прежней съетчевой культуре Свободные с малолетства усваивали назубок: „Являясь основой твоего собственного существования, съетч создает твердую базу, откуда ты выходишь в мир и в космос“.

Традиционные Свободные говорят: «Ищи Массиф», имея в виду, что основополагающая наука — Закон. Но новая социальная структура избавляется от этих прежних утвержденных ограничениях, дисциплина разбалтывается. Новые вожди Свободных знают только Низкий Катехизис предков плюс историю, закамуфлированую в их песнях под структуру мифа. Старый народ съетчей более дисциплинирован, более склонен к совместным действиям и к более тяжелой работе — они более осторожны со своими запасами. Старый народ все еще верит, что упорядоченное общество есть завершение личности. Молодые все больше отходят от этого верования. Сохраняющиеся еще немногие представители старой культуры смотрят на молодых и говорят: «Ветер смерти источил их прошлое».

Фарадину нравилась отточенность его выжимки. Новые различия на Арракисе могли привести только к насилию. Главные концепции были твердо определены в катушках:

«Религия Муад Диба находит твердую основу в старой культурной традиции съетча у Свободных, в то время как новая культура отходит все дальше и дальше от этих порядков».

И не впервые Фарадин задался вопросом, почему Тайканик ударился в эту религию. Странно вел себя Тайканик, со своей новой моралью. Он казался совершенно искренним, но словно увлекаемым против своей воли. Тайканик был похож на того, кто ступил внутрь вихря, чтобы испытать его, и теперь пойман неподвластными ему силами. Обращение Тайканика раздражало Фарадина своей характерной полнотой. Это было возвращение к очень старым обычаям сардукаров. Ему хотелось, чтобы и молодые Свободные могли еще обратиться по сходному пути, чтобы возобладали врожденные, укоренившиеся традиции.

И опять Фарадин подумал об этих катушках с донесениями. В них говорилось о беспокоящей вещи: о настойчиво сохраняющемся с самых древних времен Свободных культурном пережитке — «Воде Зачатия». Сходившие при родах воды собирались и сохранялись, перегонялись в чистую воду, которой впервые поили новорожденного. Традиционная форма требовала, чтобы воду дала ребенку крестная мать, приговаривая: «Это вода твоего зачатия». Даже молодые Свободные соблюдали эту традицию, совершая этот обряд со своими новорожденными.

Фарадина мутило от одной мысли о том, чтобы пить воду, выгнанную из жидкости, в которой он был выношен. И он подумал об уцелевшей двойняшке, Ганиме — ее мать была уже мертва, когда она пила эту странную воду. Задумывалась ли она позднее над этим причудливым звеном, связанным с ее прошлым? Вероятно, нет. Она же воспитания Свободных. То, что для Свободных естественно и приемлемо — естественно и приемлемо и для нее.

На мгновение Фарадин пожалел о смерти Лито II. Было бы интересно обсудить с ним этот пункт. Может, предоставится возможность обсудить это с Ганимой.

«Почему Айдахо разрезал свои запястья??

Вопрос настойчиво возвращался всякий раз, когда Фарадин взглядывал на следящий экран. Опять на него напали сомнения. Как же ему хотелось обладать способностью впадать в этот таинственный спайсовый транс подобно Муад Дибу — чтобы прозреть будущее и ЗНАТЬ ответы на свои вопросы. Но, сколько бы спайса он ни поглощал, его обыкновенное сознание упорствовало в прикованности к единичному СЕЙЧАС, отражая целый мир неясностей.