Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный

Он пожал плечами.

— Может быть, мы несправедливы к вам, моя Леди. Но, по крайней мере, ваши сестры не разделяют ваших сомнений. И вам это также было бы полезно.

Все же я находила его улыбку жуткой, и когда он, наконец, повернул своего коня и исчез, я поехала быстрее, чтобы догнать Кильдас. Мне вдруг стало очень неприятно ехать в одиночестве.

— Харл сказал, что у Хальзе злой язык, — заметила Кильдас. — Хотя он и проявляет необходимую вежливость или, по крайней мере, кажется, что проявляет. Он в ярости от того, что ему не досталось невесты.

— Может быть, его накидка была недостаточно привлекательной.

Она рассмеялась.

— Только бы он не услышал этого! Он воображает, что в любом обществе является первым. А это правда, он же выглядит таким привлекательным…

Она находит его привлекательным? Для меня он был медведем, скрытой под густым мехом опасностью.

— Красивое лицо — это еще не все.

— Ты права. И мне Хальзе не особенно нравится. Он всегда улыбается, кажется таким довольным, но я думаю, что на самом деле это не так. Джиллан, я не знаю, что тебе сказал Херрел, но не разговаривай с Хальзе так открыто. Харл сказал мне, что между Хальзе и Херрелом старая вражда, а после свадеб отношения между ними еще больше ухудшились. Потому что Херрел получил то, что Хальзе хотел бы…

— Меня? — улыбаясь, спросила я.

— Может быть, не тебя, но невесту. Перед тем, как мы появились здесь, он много говорил о том, что его счастье было разрушено. Это сидело занозой в нём. И другие Всадники не забыли о его хвастовстве и постоянно напоминают ему об этом. Это плохо, — она посмотрела на меня. — Прежде, чем мы встретились с ними, я думала, что все Всадники похожи друг на друга и объединены в общую группу, которая думает и действует, как один человек. Но они оказались такими же, как и все остальные люди; у каждого из них свои собственные мысли и мечты, ошибки и страхи.

— Тебе Харл рассказал все это?

Кильдас улыбнулась, и улыбка ее была улыбкой безграничного счастья.

— Харл рассказал мне о многом… — и она снова погрузилась в мир грез и мечты, куда я не могла последовать за ней.

Долгий день подходил к концу, но Херрела я больше не видела. Мы, в конце концов, достигли узкого и длинного ущелья, вход в которое был так тщательно скрыт деревьями и кустами, что об его существовании невозможно было догадаться. Там нас ожидали скрытые отвесными скалами походные палатки, и авангард нашей группы уже достиг их. Стемнело, но в руках у Всадников замерцали зеленые лампы, и был разведен костер. Все вокруг походило на интерьер большого прекрасного зала.

Но, когда мы остановились, Херрел не подошел ко мне, чтобы помочь слезть с лошади. Это сделал человек, у которого на шлеме была фигурка волка.

— А где Херрел? — спросила я.

— Арьергард еще не подъехал, Леди.

Это было правдой. Но, честно говоря, я не могла сказать, что почувствовала облегчение и избавилась от своего страха, когда увидела искусно вырезанную фигурку кошки, прикрепленную к шлему, из-под которого на меня смотрели зеленые глаза.

Усталость, которую я совсем не ощущала, пока сидела в седле, волной нахлынула на меня, когда я с онемевшими ногами и руками приблизилась к костру. Одиночество стеной отделило меня от остальных, одиночество и то, что только я одна знала об их тайне. Мне все еще не было ясно, был ли Херрел зверем, который мог принимать внешность человека, или же он был человеком, который иногда принимал облик зверя? При нашей первой встрече я с готовностью пошла на то, чтобы признать его странности, но теперь меня угнетала мысль, что путей к отступлению нет. И я больше не могла думать о будущем.

— Джиллан?

Я с трудом повернула голову. Ко мне подходил Херрел. Охваченная чувством одиночества, я смотрела на человека, для которого я, может быть, что-то значила. Я протянула ему руку и произнесла: — Херрел!

Глава 8

Руки Херрела обняли меня и вокруг все сразу преобразилось. Теперь мы находились не в темном узком ущелье, окруженном каменными стенами, а в самом центре цветущей весенней долины. И хотя нас все еще окружала ночь, это была весенняя ночь. На травяном ковре, испуская сладкий аромат, распустились маленькие белые цветочки. Зелено-золотое сияние, исходящее отнюдь не от ламп, окружало палатки. Я увидела низкий стол, уставленный тарелками и кубками, а перед ними маты, на которых сидят во время еды. Все, у кого не было невест, исчезли. Только мы, двенадцать и одна, остались тут с мужчинами, которых мы выбрали.

Херрел повел меня к столу, и я последовала за ним, околдованная в тот момент так же, как и все другие девушки. Какое это было облегчение — забыть о реальности и погрузиться в иллюзию!

Мы с Херрелом, как обычно, ели из одной тарелки. Я не могла понять, что это была за еда, я знала только, что никогда в своей жизни не ела ничего более вкусного и изысканного. И темно-красная жидкость в бокалах, стоявших перед нами, пахла спелыми, напитанными солнцем фруктами ранней осени.

— За тебя, моя Леди, — Херрел поднял бокал.

Действительно ли он выпил или мне это только показалось? Когда он передал мне бокал, я только слегка смочила вином губы.

— Теперь мы, наконец, достигли цели нашего путешествия, мой Лорд? — спросила я у Херрела.

— В известном смысле. Но это также и начало его. И мы сегодня это отпразднуем.

В этом обществе трезвы были только мы одни. Вокруг нас слышался тихий нежный смех и бормотание голосов. Все, казалось, были счастливы, но мы не включились во всеобщее веселье.

— Перед нами находятся Врата, и мы должны проникнуть через них? Или овладеть ими?

— Овладеть? Нет, мы не можем силой пробить себе путь. Или Врата откроются сами, или они останутся закрытыми. И если они останутся закрытыми…

Он надолго замолчал, и я решилась задать вопрос:

— И что же тогда?

— Тогда мы должны будем странствовать дальше. Но мы надеемся, что время наших странствий подошло к концу.

— Когда вы это узнаете и как?

— Когда? Утром. И как? Я не могу тебе сказать этого.

Было ясно, что он не хотел говорить мне этого.

— И что нас ожидает, когда мы минуем. Врата?

Херрел глубоко вздохнул. Лицо его всегда выглядело юным, хотя и с глазами старика, а теперь мне показалось, что и глаза его стали молодыми. И от зверя… видела ли я когда-нибудь его в образе зверя?

— Как мне описать тебе это? Жизнь там совсем другая: это другой мир!

Одна из пар около нас поднялась, и, тесно обнявшись, направилась к палатке. Теперь мне предстояло то, чего я всегда подсознательно боялась.