Клиффорд Саймак - Почти как люди
— Да вы что? — заверещал Престон. — Неужели, по-вашему, какая-то трава, какие-то несчастные цветы…
— Болван, — оборвал Шервуд. — Пора бы понять, что это не просто цветы.
— Вот именно, — поддержал Джо Эванс. — Не просто цветы, а совсем иная форма жизни. Не животной, а растительной жизни: мыслящие растения.
— И вдобавок они накопили кучу знаний, переняли их в разных других мирах, — прибавил я. — Они знают много такого, о чем мы никогда и не задумывались.
— Не понимаю, чего нам бояться, — упрямо гнул свое Хигги. — Неужто мы не справимся с какой-то сорной травой? Опрыскать их чем-нибудь поядовитее, только и всего…
— Если мы вздумаем их уничтожить, это будет не так легко, как ты воображаешь, — сказал я. — Но еще вопрос, надо ли их уничтожать.
— А что ж, по-твоему, пускай приходят и забирают нашу Землю?
— Не забирают. Пускай приходят и живут с нами в дружбе, будем друг другу помогать.
— А барьер? — заорал Хайрам. — Про барьер забыли?
— Никто ничего не забыл, — сказал Николе. — Барьер — только часть нашей задачи. Нужно решить задачу в целом, а заодно и с барьером уладится.
— Тьфу, пропасть, послушать всех вас, так подумаешь, вы и впрямь поверили этой ерунде, — простонал Том Престон.
— Может быть, мы и не всему поверили, — возразил Сайлас Мидлтон, — но то, что рассказал Брэд, придется принять за рабочую гипотезу. Я не говорю, что каждое его слово непогрешимая истина. Возможно, он чего-то не понял, ошибся, что-то перепутал. Но пока это единственные сведения, на которые мы можем опереться.
— Не верю ни единому слову, — отрезал Хайрам, — Тут какой-то гнусный заговор, и я…
Громко, на всю комнату зазвонил телефон. Шервуд снял трубку.
— Тебя, — сказал он мне. — Это опять Элф.
Я подошел и взял трубку.
— Здорово, Элф.
— Я думал, ты мне позвонишь, — сказал Элф. — Ты обещал позвонить через часок.
— Я тут влип в одну историю.
— Меня выставили из мотеля, — сказал Элф. — Всех переселяют. Я теперь в гостинице возле Кун-Вэли. Гостиница препаршивая, я уж хотел перебраться в Элмор, только сперва надо бы потолковать с тобой.
— Вот хорошо, что ты меня дождался. Мне нужно тебя кое о чем порасспросить. Насчет той лаборатории в Гринбрайере.
— Валяй, спрашивай.
— Какие вы там задачки решаете?
— Да самые разные.
— А они имеют касательство к растениям?
— К растениям?
— Ну да. Что-нибудь про цветы, сорняки, про овощи?
— А, понятно. Дай-ка сообразить. Да, бывало и такое.
— Например?
— Да вот хотя бы: может ли растение мыслить?
— И к какому выводу ты пришел?
— Ну знаешь, Брэд!
— Послушай, Элф, это очень важно.
— Ладно, изволь. Сколько я ни думал, вывод один: это невозможно. Нет такой движущей силы, которая побуждала бы растение мыслить. У него нет причины стать разумным. А если бы оно и стало мыслить, оно бы от этого не выиграло. Растение не может воспользоваться разумом и знаниями. У него нет никакой возможности их применить. Оно для этого не приспособлено, само строение не то. Пришлось бы ему заиметь чувства, которых у него нет, чтобы полнее воспринимать окружающее. Пришлось бы заиметь мозг — хранилище знаний и мыслительный механизм. Задача очень простая, Брэд, стоит вдуматься — и ответ напрашивается сам собой. Растение никогда и не попытается мыслить. Причины я определил не сразу, но когда разобрался, все получилось очень ясно и убедительно.
— И это все?
— Нет, была и еще задачка. Разработать верный, безошибочный способ истребления вредных сорняков, причем таких, которые легко приживаются в любых условиях и быстро приобретают иммунитет ко всему, что для них губительно.
— Тут, наверно, ничего не придумаешь, — сказал я.
— Да нет, одна возможность все-таки есть. Только малоприятная.
— Какая же?
— Радиация. Но если сорняк и правда очень выносливый и легко приспосабливается, так и это, пожалуй, не вполне надежное средство.
— Значит, растение с таким решительным нравом никак не истребишь?
— По-моему, никакого средства нет… это выше сил человеческих. Слушай, Брэд, а к чему ты клонишь?
— Пожалуй, мы сейчас как раз в таком положении.
И я наскоро рассказал ему кое-что о Цветах. Элф присвистнул.
— А ты все как следует понял? — спросил он.
— Право, не знаю, Элф. Вроде понял все. Я наверняка сказать не могу. То есть Цветы там живут, это точно, но…
— В Гринбрайере нам задавали еще один вопрос. Очень подходящий к тому, что ты рассказываешь. Дескать, как бы вы встретили пришельцев из другого мира и как бы установили с ними отношения? Значит, по-твоему, наша лаборатория работает на них?
— А на кого же? И заправляют ею те же люди, которые делают эти самые телефоны.
— Мы же так и подумали. Помнишь, когда барьер двинулся и мы с тобой говорили по телефону.
— Слушай, Элф, а как вы ответили на тот вопрос? Насчет встречи с пришельцами?
Элф как-то принужденно засмеялся:
— Отвечали на тысячу ладов. Встречать можно по-разному, смотря что за пришельцы. И тут есть известная опасность.
— А больше ты ничего не помнишь? В смысле — никаких других задач и вопросов?
— Нет, не припомню. Ты мне расскажи еще, что у вас происходит.
— И рад бы, да не могу. У меня тут полно народу. А ты сейчас едешь в Элмор?
— Ага. Как доберусь туда, позвоню тебе. Ты будешь дома?
— Куда же я денусь.
Пока я говорил с Элфом, в комнате все как воды в рот набрали. Сидели и слушали. Но едва я положил трубку, Хигги выпрямился и скорчил важную мину.
— Я полагаю, — начал он, — пора бы нам пойти встречать сенатора. Пожалуй, мне следует назначить комиссию по приему высокого гостя. Разумеется, в нее войдут все здесь присутствующие и, может быть, еще человек шесть. Доктор Фабиан и, скажем…
— Одну минуту, мэр, — прервал Шервуд. — Приходится напомнить, что это касается не только Милвилла и сенатор едет к нам не с визитом. Тут нечто более важное и совершенно неофициальное. Сенатору нужно поговорить только с одним человеком — с Брэдом. Брэд — единственный, у кого есть необходимые сведения и…
— Но я только хочу… — не выдержал Хигги.
— Все мы знаем, чего вы хотите, — прервал Шервуд, — А я хочу подчеркнуть, что если Брэду нужна в помощь какая-либо комиссия, так пусть он сам ее и подбирает.
— Но мой служебный долг… — бубнил наш мэр.
— В данном случае ваш служебный долг ни при чем, — отрезал Шервуд.
— Джералд! — вскинулся Хигги, — Я старался сохранить о вас наилучшее мнение. Я уверял себя…
— Послушайте, мэр, бросьте вы ходить вокруг да около, — мрачно заявил Престон, — Давайте без дураков. Тут что-то нечисто, заговор какой-то, какие-то темные дела. Ясно, что замешан Брэд, и замешан Шкалик, и…
— Если вы так уверены, что тут заговор, значит, и я замешан, — вставил Шервуд. — Это мои телефоны.
Хигги даже поперхнулся:
— Что-о?!
— Это я делаю телефоны. Их выпускает моя фабрика.
— Так вы с самого начала все знали?
Шервуд покачал головой:
— Ничего я не знал. Я только выпускал телефоны.
Хигги без сил откинулся на спинку стула. Он сжимал и разжимал руки и смотрел на них невидящими глазами.
— Не понимаю, — бормотал он. — Хоть убейте, ничего не понимаю.
А по-моему, он отлично все понял. Впервые до него дошло, что тут не просто какое-то чудо природы, которое понемногу сойдет на нет, сослужив Милвиллу отличную службу: такая реклама для туристов, каждый год тысячами будут съезжаться любопытные… Нет, впервые мэр Хигги Моррис осознал, что перед Милвиллом и перед всем миром встала задача, которую не разрешить при помощи простого везения или на заседании Торговой палаты.
— Одна просьба, — сказал я.
— Чего тебе? — отозвался Хигги.
— Верните мне телефон. Тот, который стоял у меня в конторе. Тот самый, без диска.
Мэр поглядел на Хайрама.
— Ну нет, — заявил Хайрам. — Не отдам я ему этот телефон. Он уже и так здорово напакостил.
— Хайрам, — только и сказал мэр.
— А, ладно, — буркнул Хайрам. — Пускай подавится.
— Мне думается, все мы поступаем весьма неразумно, — заговорил отец Фленеген. — Я предложил бы обсудить все, что произошло, спокойно и обстоятельно, по порядку. Только таким образом можно было бы…
Его прервало тиканье — громкое, зловещее, оно разносилось по всему дому, словно отбивая такт шагам самого рока. И тут я понял, что тиканье это началось уже давно, но сперва оно было тихое, чуть слышное, и я смутно удивлялся — что бы это могло быть.
А теперь, от удара к удару, оно становилось все громче, резче, и, пока мы слушали, оцепенев, ошеломленные, испуганные, тиканье переросло в гул, в мощный рев…
Мы в страхе повскакали на ноги, в раскрытую дверь видно было: стены кухни озаряются и гаснут, словно там то включают, то выключают слепящие фары, — комнату заливал нестерпимо яркий свет, на миг погасал и вспыхивал вновь.
