Александр Алфимов - Китайские палочки времени
Нужно группировать информацию по другому признаку— та, которая дает прямые ответы на мои вопросы, и та, которая лишь имеет отношение к этим вопросам, может дать зацепку. И все, что относится ко второй группе, нужно безжалостно отметать, хотя раньше я и привык работать только с такими данными.
Пришлось продолжить работу с учетом этой специфики. Несколько раз я, правда, сбивался на старый стиль работы, снова оказывался засыпанным лавиной ненужных фактов. Но через несколько минут приспособился.
Несмотря на непривычность, работать так оказалось гораздо проще, чем пробиваться сквозь мусор Сети. Не нужно искать мельчайшие зацепки, пытаться найти ответы там, где их нет, перебирать гору пустой породы. Не нужно изо всех сил напрягать интуицию, которая от такого насилия лишь забивается еще глубже.
Стоит только сформулировать вопрос, как сразу же возникает ответ. И даже не один, а сотни — они дополняют друг друга, освещают проблему со всех сторон, затрагивают самые мелкие и неожиданные ее аспекты.
Все вопросы, над которыми я бился последние дни, теперь разрешатся.
Вопрос первый: могу ли я действительно что-то изменить, выбрать одну из двух ветвей реальности? Ответ — да, могу. Инсайд услужливо разворачивает в своей угольной глубине полотнища информационных форм. Передо мной графики, схемы, целые страницы уравнений, длинные абзацы сухой теории.
Засекреченные исследования доказали, что фактор Развилки формирует вокруг себя область неопределенности. Те, кто сталкивается с фактором Развилки, действительно обладают свободой выбора. Здесь даже дает сбой закон соответствия предсказаниям.
Новый вопрос: каким образом может не действовать закон соответствия предсказаниям? Я не формулировал вопрос специально, он сам вырвался у меня. Я действительно поражен. Ведь нарушение закона соответствия предсказаниям вызовет нарушение причинно-следственной связи!
Возникает ответ: нарушения закона не происходит. Просто он срабатывает немножко иначе. Реальность не подстраивает объект под себя, чтобы обеспечить соответствие с предсказанным. Она сама изменяется. Например, если объект, находящийся в области неопределенности, начнет вести себя вразрез предсказанному, то вдруг окажется, что предсказание было ложным. Например, что оно основано на ошибочной интерпретации найденных в Сети данных или что сами эти данные — результат сбоя.
Это открытие должно вызвать у меня эйфорию — оказывается, я даже более свободен, чем мог надеяться раньше! Однако сейчас я целиком захвачен полетом сквозь Инсайд, никакие другие эмоции не могут заглушить экстаз от ураганного обмена с компьютером вопросами и ответами.
Еще один вопрос: как получилось, что после момента Развилки никто не проявит беспокойства от того, что она наступила раньше прогнозируемого на десять лет?
Ответ: причина кроется в этом информационном центре и множестве подобных ему. Когда наступила Развилка, паника от неожиданности этого события была грандиозной. Вся Сеть была наполнена самыми разными статьями и дискуссиями по этому поводу. Однако двенадцать суперкомпьютеров по всей России тщательно вычищали из Сети все упоминания о случившемся, чтобы, когда люди из прошлого будут искать информацию об этом периоде, никто не мог бы понять, когда действительно произошла Развилка.
И в самом деле — прямого упоминания о наступлении Развилки в Сети никто никогда не видел. Даже прогноз момента ее наступления пришлось произвести по косвенным данным — по моменту первых расхождений в архивах «левого» и «правого» будущего.
Информационными центрами, подобными этому, проделана колоссальная работа — нельзя просто взять да и удалить всю информацию по какому-либо вопросу. Всегда останется несчетное число косвенных зацепок, которые способны поведать многое.
И даже если все подобные ключики удалены — хотя я даже не подозреваю, как их можно отыскать,— то в информационной структуре Сети останутся огромные дыры, которые подскажут, что здесь что-то было. А «залатать» эти дыры — задача гораздо более сложная, чем их создать. Возникает новый вопрос: зачем кому-то понадобилось совершать это? Но на него компьютер ответить не может — он знает то, что ему приказано сделать, но не может знать, зачем и кому это понадобилось. Единственное, что я смог узнать,— по косвенным данным компьютер предположил, что подобной работой занимался кто-то еще, кроме двенадцати суперкомпьютеров в России. Скорее всего, подобные информационные центры существуют по всему миру. Я продолжил задавать вопросы. Что мне нужно сделать, чтобы реализовалась та или иная ветвь?
Ответ полностью совпал с моими предположениями. Для реализации «правой» ветви я должен отправить информацию на сетевой почтовый ящик с таймером, который через десять лет выложит ее в свободный доступ. Для реализации «левой» — содержимое «термитника» ни в коем случае не должно попасть в Сеть.
Теперь получены ответы на все мои вопросы, кроме одного: какую же ветвь я должен выбрать? Но на этот вопрос компьютер ответить не сможет.
Я вышел из Инсайда, открыл глаза. Комната, несмотря на свои размеры, кажется совсем крошечной. Такой эффект всегда возникает после работы в Инсайде. Даже несколько минут полета в бесконечном космосе виртуального мира показывают, насколько мал мир реальный. А теперь, когда я только что прикоснулся к глобальным тайнам, эффект еще сильнее.
Я с хрустом потянулся, вытащил один конец кабеля из пульта, другой — из гнезда коммуникатора. Аккуратно смотав покрытый серым пластиком шнур, я убрал его в рюкзак.
— Ну что, все узнал, что тебе нужно? — раздался за спиной знакомый голос.
Я обернулся. Прислонившись к недавно запущенному мною генератору, стоит темный силуэт. Впрочем, для меня темнота — не помеха, сенсоры очков способны функционировать и при меньшем освещении. Но после адреналинового шторма Инсайда я еще слишком возбужден, мне нужно некоторое время, чтобы вернуться в реальность.
Наличие в реальности потенциальной опасности сделало возвращение рекордно коротким — уже через секунду я сконцентрировался на знакомых чертах лица.
— Фома, это ты? — облегченно произнес я, снимая маску.— А ты тут чего делаешь?
— Тебя жду. Вообще-то я хотел сюда первым прийти и дождаться, пока ты явишься. Но подзадержался — захожу, а ты уже сидишь, ни на что не реагируешь.
— Вот здорово! Я уж и не надеялся тебя еще раз встретить. Только зачем ты сюда-то пошел? Если я тебе нужен, дождался бы наверху.
— Наверху увидеть кто-нибудь может. А мне свидетели не нужны.
Только тут я заметил бластер в руке Фомы. Сразу после этого у меня в голове стали роиться смутные догадки, которые переросли в уверенность, когда дуло бластера хищно уставилось в мою сторону.
— А ну-ка сними ствол, который у тебя на поясе болтается, и бросай на пол,— велел Фома.—Только без глупостей. Хотя нет, снимай весь пояс целиком.
Очень умно. Если бы мне пришлось отстегивать бластер от пояса, то совсем не сложно схватиться за рукоять и открыть огонь. А если мне придется возиться только с замком ремня, то мои руки не приблизятся к бластеру на удобное для меня расстояние. И если я все же попытаюсь схватить оружие, то среагировать будет проще.
Выбора у меня нет — придется подчиняться. Будь я чуть ближе к Фоме, я попытался бы его обезоружить. А если бы я стоял чуть дальше, то мог бы скрыться за пультом. Но в этой ситуации я не могу сделать ничего.
Ремень упал на землю, дуло бластера глухо стукнуло по пластику пола.
— И что теперь? — поинтересовался я.— Чего тебе от меня нужно?
— От тебя — ничего. Только ты сам. Знаешь, какую награду за тебя в Сети обещают?
Так, значит, федеральная служба безопасности действительно объявила за меня награду.
— И сколько же? — спросил я. В самом деле интересно, в какую сумму меня оценивают.
— Что, неужели сам не знаешь? Много!
— А сколько конкретно?
— А какая тебе теперь разница? Я хотел ответить честно, что спрашиваю из простого любопытства. Но внезапно появилась другая мысль.
— Разница очень большая. Если не больше, чем... — Я попытался вспомнить, сколько у меня осталось из денег, полученных за турнир.— Если не больше, чем десять тысяч, то я готов выкупить себя. Сейчас мы поднимемся в город, и ближайшее банковское отделение. Снимем с моего счета деньги. Хочешь, получишь наличными; хочешь, переведу на любой счет, который ты укажешь. А потом ты меня отпустишь.
— Ладно,— согласился Фома.— Я вообще-то не хотел тебе ничего плохого делать — ты все-таки деревню спас. Просто деньги очень нужны. Я в карты продул больше, чем у меня было, в долги влез. Думал отыграться, но еще больше проиграл. Так что мне деньги позарез нужны, я только потому и решил тебя выдать тем, кто тебя разыскивает. Но раз ты с деньгами мне поможешь, то я тебя отпущу.
