Джон Вэнс - Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод)

— Да, он мой друг.

— Удивительно... Встретить субдирдира, который так запросто общается с окружающими! — Старик прищелкнул языком. — В жизни мне приходилось столкнуться только с тремя, и все они относились ко мне, как к грязи под ногами! — Он осушил свою кружку и со стуком поставил на стойку. — А теперь я должен идти. Доброго вечера вам всем — а субдирдиру отдельно!

Как только старик исчез за дверью, в таверне появился бледный черноволосый молодой человек, облаченный в неприметное широкое одеяние темно-синего цвета. «Где-то я видел его, и совсем недавно, — подумал Рейш. — Но где?» Новый посетитель не торопясь, словно был поглощен размышлениями, пробирался к стойке по проходу вдоль стены. Он заказал себе кубок крепкого сладкого напитка, повернул голову. Встретившись взглядом с Рейшем, вежливо кивнул и после недолгих колебаний приблизился. Адам сразу узнал импозантного секретаря лорда Кизанта.

— Добрый вечер, — поприветствовал их молодой человек. — Вы не узнали меня? Я — Хелссе из дома Исан, секретарь лорда Голубого Нефрита. Мы ведь сегодня встречались с вами, не правда ли?

— Да, мы с вашим господином действительно обменялись любезностями...

Хелссе отхлебнул свой напиток, брезгливо сморщился и поставил кубок на стойку.

— Давайте пойдем в более уединенное место, где можно спокойно поговорить.

Рейш посоветовался с Тразом и Анахо и повернулся к молодому человеку:

— Что ж, показывайте дорогу.

Секретарь лорда оглядел вход, но вывел Адама с друзьями на улицу через ресторан. Когда они уже покидали таверну, Рейш заметил, как туда ворвался человек, дико озирающий толпу, словно ища кого-то. Дордолио.

Хелссе, кажется, ничего не увидел.

— Вблизи есть небольшое кабаре — не очень респектабельное место, но для наших целей вполне подойдет.

Кабаре располагалось в помещении с низким потолком, освещенном красными и голубыми лампами; вдоль стен стояли кабинки для посетителей, выкрашенные в голубой цвет. На возвышении в центре сидели два музыканта с небольшими гонгами и барабаном. По сцене изящно скользил в такт музыке танцор. Хелссе выбрал кабинку рядом с входом, как можно дальше от выступающих, и они удобно раскинулись на голубых подушках. Секретарь лорда Кизанта заказал две порции «лесной настойки».

Танцор покинул сцену, музыканты взяли другие инструменты, напоминавшие флейту, литавры, виолончель и гобой, и заиграли новую мелодию. Рейш невольно прислушался, зачарованный необычной гаммой звуков: неожиданными резкими тревожными трелями флейты, жалобными взвизгами, гулкими ударами литавр.

Хелссе наклонился к нему, словно беседовал с приятелем.

— Вы не знакомы с музыкой яо? Я так сразу и подумал. Сейчас исполняется один из традиционных мотивов — элегия.

— Да, ее трудно спутать с чем-то более жизнерадостным.

— Ну, это полностью зависит от степени и глубины выражения... — И Хелссе стал называть различные стили, отражающие, как показалось Адаму, все оттенки мрачного — от меланхолии до безнадежного отчаяния. — Но не подумайте, что мы, яо, угрюмый народ. Чтобы убедиться в обратном, достаточно побывать на одном из балов, посвященных началу нового сезона.

— Вряд ли меня туда пригласят, — заметил Рейш.

Зазвучала новая композиция: страстная, необузданно мощная мелодия, которая подхватывалась то одним, то другим инструментом, пока, взорвавшись яростным каскадом звуков, не затихла, нервно вибрируя, словно смирившись с неизбежностью финала. Услышанное вызвало в подсознании образы, заставившие Рейша вспомнить мрачную монументальную композицию, стоявшую в парке.

— Скажите, музыка как-то связана с вашими ритуальными казнями?

Хелссе задумчиво улыбнулся.

— Однажды кто-то сказал, что дух Трагического откровения пронизывает мироощущение яо.

— Вот как...

Рейш замолчал, ожидая, когда собеседник начнет разговор о деле. Секретарь Кизанта привел его сюда не для того, чтобы обсуждать музыкальные традиции своей расы.

— Надеюсь, события сегодняшнего дня не очень вас расстроили?

— Конечно нет; я испытываю лишь досаду и раздражение.

— Значит, вы не надеялись получить награду?

— Я ничего не знал о ней и ожидал лишь, что вполне естественно, нормального вежливого обращения. Прием, оказанный мне лордом Кизантом, можно назвать по меньшей мере необычным.

Хелссе многозначительно кивнул.

— О да, он и в самом деле человек необычный... удивительный. Но сейчас его могущество оказался в весьма щекотливой ситуации. Сразу после вашего ухода перед ним предстал рыцарь Дордолио, который назвал вас мошенником и заявил свои права на награду. Буду абсолютно откровенен: учитывая все нюансы, подобный поворот событий, то есть необходимость подчиниться условиям Дордолио, весьма неудобен для лорда. Вам, возможно, известно, что Нефрит и Золото с Сердоликом — соперничающие дома. Его могущество опасается, что Дордолио использует награду, чтобы тем или иным образом унизить Нефрит; последствия трудно даже вообразить.

— Что же именно пообещал Кизант? — осведомился Рейш.

— На какое-то мгновение чувства победили здравый смысл лорда, — ответил Хелссе. — Он объявил: «Тот, кто вернет мне дочь либо принесет известие о ее судьбе, может требовать, что пожелает; я исполню любую просьбу в пределах моих возможностей». Сильно сказано, не правда ли? Слова предназначались исключительно для слуха приближенных, но, увы, известия распространились по всему Кету.

— Насколько я понимаю, — сказал Рейш, — я окажу немалую услугу лорду Голубого Нефрита, приняв награду вместо Дордолио.

— Именно данный вопрос нам и следует уточнить, — осторожно произнес Хелссе. — Дордолио сделал в отношении вас ряд одиозных заявлений. Он настаивает, что вы — суеверный дикарь, жаждущий возродить здесь «культ». Если вы потребуете, чтобы его могущество превратил свой дворец в храм и сам стал приверженцем неприемлемого учения, лорд Кизант может счесть меньшим злом принять условия представителя дома Золота и Сердолика.

— Несмотря на то, что я пришел первым?

— Дордолио уверяет, что стал жертвой ловкого обмана; он вне себя от ярости. Но давайте пока оставим это... Что бы вы потребовали от лорда, принимая во внимание сопутствующие обстоятельства?

Адам задумался. К сожалению, он никак не мог позволить себе гордо отказаться от награды.

— Не знаю. Сейчас мне очень пригодился бы совет какого-нибудь беспристрастного человека, не замешанного в нашем деле.

— Попробуйте обратиться ко мне, — предложил Хелссе.

— Ну, вы-то явно принадлежите к заинтересованной стороне.