Мино Милани - Пульсирующий камень

Все эти мысли мгновенно пронеслись в моей голове. Я хотел было заговорить, но не смог… Слова немели на моих дрожащих губах. Я что-то пролепетал, мне хотелось кричать У меня даже не возник вопрос: «Что же теперь делать?» Может, надо бежать наверх и сообщить миру о своей находке? Не держать же при себе такое открытие?

Я включал и выключал фонарь, и волчок отзывался, отвечая мне теперь не столь болезненными ударами. Один, два, три… два плюс два — четыре… До каких же пор мы будем продолжать считать?

Я задал себе вопрос и сразу почувствовал нечто странное. Как будто какое-то бесцветное и бесформенное изображение проникло в мой мозг. Я почему-то подумал о времени, и слово это само сорвалось у меня с языка:

— Время… время…

Я вздрогнул, глядя на волчок. Там, внутри этого пульсирующего предмета, находился кто-то, пытавшийся связаться со мной. Он передавал мне на универсальном языке мысли какое-то послание. Вот сейчас он говорил: «Время»… А потом в последовательности, которую я не смог бы пересказать, мое сознание заполнили какие-то другие туманные образы. Но я не в силах был уловить ни один из них. Я весь обливался потом и дрожал, как в лихорадке, от невероятного возбуждения. Ко мне обращались с чем-то, а я не понимал! Мне что-то объясняли, а я ничего не разбирал! Я отступил на несколько шагов. Придется опять мчаться к Чимнею, рассказать ему все, заставить приехать сюда. Я должен это сделать.

И тут я почувствовал, что мое сознание вдруг полностью прояснилось. Я остановился. Волчок перестал разговаривать со мной. Почему?

— Почему? — прошептал я. И с волнением ждал ответа. По ответа не было. Слабо поблескивая, волчок медленно вращался перед моими глазами. Я повторил свой вопрос:

— Почему?

И в ту же секунду в моем мозгу возникла поразительная картина Вселенной. Миллионы звезд сверкали в чернейшем беспредельном пространстве, и я перемещался в нем среди мириадов пылинок, сотканных из света и золота. И вдруг я как бы увидел старинный глобус — это был он, я узнал его — наша Земля! И увидел, как от нее что-то отлетает, прикасается ко мне и исчезает в межпланетной бездне.

Это видение, думается мне, длилось лишь какую-то долю секунды. Но я все понял.

— О’кей, значит, вы хотите улететь с Земли. Я понял.

Я произнес эти слова спокойным тоном. Теперь я уже был совсем уравновешен. И в то же время взволнован. Мне казалось, я соприкасаюсь с чем-то необыкновенно великим, самым великим, что только может быть. Да, они существуют. Мы не одни, не одни плывем во Вселенной без руля и без ветрил на нашем огромном старом плоту, который называется Земля. Не знаю, что я еще почувствовал. Я так часто думал прежде о других мирах, о летающих тарелках, что теперь от волнения у меня навернулись слезы на глаза. Да, именно так — слезы. Но я не удерживал их, а сказал себе: «Плачь, плачь, старина Мартин, это хорошие слезы…»

И тут в моем сознании снова возникла мысль о времени. Вновь внутренним зрением я увидел отлетающий от Земли волчок. И это торопливое чередование сигналов, обрушившееся на мое сознание, я воспринял как крик тревоги Наверное, они хотели сказать, что спешат. Наверное, просят помочь. Я понял, что должен, обязан что-то предпринять. И немедленно.

Глава 5

Я шагнул вперед. Теперь я не испытывал ничего, кроме изумления. Выходит, они нуждаются во мне? Должно быть, они сами не могут найти дорогу из этого проклятого туннеля? Обладая высшим разумом, неужели они могут нуждаться во мне?

— Хотите выбраться отсюда? — спросил я, и мой голос глухо прозвучал в этой пронизанной тьмой тишине. И сразу же пожалел, что заговорил. Какой смысл могли иметь мои слова? Я попробовал сформулировать свой вопрос с помощью каких-то образов, но не смог. Моя рука, державшая фонарь, дрожала. Я вдруг почувствовал бесконечную усталость.

— Скажите мне что-нибудь, — проговорил я. — Что вам нужно от меня? Я жду.

Никакого ответа. Волчок продолжал медленно вращаться, словно подвешенный в желтоватом тумане. Стекла очков начали постепенно запотевать.

— Скажите что-нибудь! — крикнул я, и ощущение бессилия и обреченности завладело мною. И тут что-то опять ударило мне в голову. Я зашатался и в тот же миг в моем сознании возникла новая вереница туманных картин. Длилось это не дольше мгновения, но я успел пережить, прочувствовать мучительное ощущение разлада, как будто что-то сломано, вывернуто, уничтожено. Потом я почувствовал себя совершенно опустошенным, настолько, что едва не рухнул на землю. Я понял, что они хотели сказать мне: у них что-то испортилось, в чем-то они ошиблись.

— Да, — пробормотал я, — да… хорошо… Вы ошиблись. О’кей. Вы попали в беду.

Несколько минут длилось полное молчание. Были мгновения, когда меня охватывал ужас, я порывался бежать, но брал себя в руки. Я сам влез в эту историю, сам и должен был выпутываться. Твердое решение ни у кого не просить помощи, а также мысль, что кто-то в этом волчке мог допустить ошибку, вернули мне мужество.

— Нужно вывести вас наверх? — мысленно спросил я. И начал представлять, как подхватываю волчок с земли, как несу его по туннелю, потом иду по лестнице, выхожу на улицу, поднимаю его к небу и отпускаю на свободу — лети! Я вызывал все это в своем воображении таким напряженным усилием воли, так отчетливо и так долго, что, казалось, голова моя просто вспухла. Когда я закончил представлять все это, то почти сразу же ощутил легкий удар в самую середину лба. Наверное, меня поняли. Прилетевшие в сей мир существа поняли нашу реальность. Я шагнул вперед и громко крикнул:

— Иди, Мартин, возьми его и отнеси наверх!

И протянул было руку, но остановился и отдернул ее.

— Я не могу коснуться вас, — сказал я, — вы радиоактивны.

Волчок сразу же перестал вращаться. Одно было несомненно: они распознавали мои мысли так же легко, как мы читаем книгу. И это действительно было так, должно быть, потому, что все мои слова и действия были направлены к одной цели — я хотел, чтобы они поняли меня.

Волчок начал медленно снижаться, точно по вертикали. Оказавшись у самой земли, он упал и вдруг застыл, будто мертвый. И я снова подумал о старой, брошенной каким-то ребенком игрушке. Я смотрел на него, как заколдованный, и постепенно в моем сознании начала медленно формироваться мысль: поступив так, волчок, наверное, перестал излучать радиацию. Вполне возможно, раз они поняли меня. Очень может быть, а почему бы и нет?

— Отнеси его наверх, на свободу, Мартин, — повторил я и, присев, протянул руку. Она дрожала. Мне было страшно. Я опасался, что опять почувствую эту острую боль, а затем меня снова охватит тот жуткий страх и заставит бежать отсюда как умалишенного. Не решаясь дотронуться до волчка, я медленно опустился на колени и погасил фонарик. Я все еще колебался. Снова прикоснуться к смерти? А что со мной будет на этот раз?