Алексей Корепанов - Время Чёрной Луны

Ох, не зря небо здесь было цвета не нашей хандры…

– Ничего себе… – растерянно сказала Иллонлли, осматриваясь в поисках выхода из устроенной нам ловушки. – А ну-ка, я к двери, а ты попробуй окно.

Я понял ее сразу. Перебежав улицу, мы подскочили к ближайшей стене, покрытой разводами засохшей грязи. Прежде чем попытаться разбить стекло, я все-таки сообразил, уже замахнувшись для удара, что нет передо мной никакого окна, а есть намалеванный на каменной стене неровный квадрат – ложное окно, специально, наверное, придуманное для обуздания местных любителей бить стекла. Соседнее «окно» было точно таким же.

Иллонлли, кажется, повезло больше: с третьей или четвертой попытки дверь открылась и девушка исчезла в темном проеме. Бросив взгляд на переминающихся с ноги на ногу лупоглазов, я последовал за ней.

За дверью везло уже меньше. Во-первых, я сразу же споткнулся обо что-то, незамеченное мною в темноте, – скорее всего, о подставленную кем-то ногу; во-вторых, упал очень неудачно, больно ударившись лбом о твердое и угловатое. Потом кто-то массивный навалился мне на спину, выворачивая и связывая руки. В темноте поблизости возился кто-то еще – вскрикнула девушка, раздался звук удара, что-то покатилось с дребезгом… Я рванулся из-под невидимого пленителя, пытаясь помочь Иллонлли, но меня схватили за волосы и стукнули лбом о пол, тем же самым, уже только что пострадавшим местом… Поэтому я временно перестал контролировать ход событий… По-моему, меня куда-то тащили по полу, и пол был шершавым и жестким…

…В себя я пришел, кажется, довольно быстро – разбитый лоб болел, ныли связанные в запястьях руки. Я лежал на спине в темном помещении; из-под закрытой двери просачивался бледный свет и доносились неразборчивые голоса.

– Иллонлли… – тихо позвал я.

– Тс-с! – отозвалась она от двери. – Там про нас с тобой говорят.

Слава Богу, она была со мной! Я, кряхтя, кое-как перебрался к ней, потерся щекой о ее плечо и тоже начал прислушиваться.

– …уже выползают, только через кривуны, в девятом мост подмыло,

– говорил кто-то резким басом, то и дело покашливая. – А сколько уже мырмонили про канализацию? Его бы, раздадуя, мордой туда окунуть! Нажрался бы дерьма – подсуетился бы!

– Да он же из дерьма и так не вылезает! – хохотнули за дверью. – Синезад рассказывал – был у него, коронки возил с перестука; зашел, говорит, молотком побурмыкал – а там, говорит, не то что дерьмом, там столбами столбит, как, говорит, в пенной дыре.

– Ну уж – в пенной дыре, – с сомнением возразил бас.

– В ней, в ней, будубарке, – зачастил собеседник. – Вот такое рогалище и все через передки – сплошные засыпанки.

– Ладно, гулдера, не перемахивай, – добродушно прогудел бас. – Сейчас этих вот похаракаем, да и подкатим к веселушке. У нее пока что не убывает, с разгрестань-то, а?

– Пока что нет, – вновь хохотнул собеседник. – И на пятые разгрестання пока хватает. Похаракаем – и бары в жоры, только так!

– Ты все понял, Доргис? – прошептала Иллонлли.

– Насчет того, что похаракаем – понятнее не бывает. Придется воззвать к беджу – ох, чувствую, и надоел же я ему!

«Сю, отзовись! Проясни ситуацию».

«Ситуация весьма тривиальная, – отозвался бедж. – Если нет искажения информации, то суть дела яснее ясного: внешним видом своим вы ничем не отличаетесь от бунтовщиков, которые в свое время доставили местным властям немало хлопот и против которых тогда же было найдено весьма радикальное средство: истребление на месте. Примитивное метательное устройство, действующее, впрочем, вполне эффективно: поражение отравленной стрелой грудной клетки бунтовщика. Промахов не бывает».

«А против чего бунтуют-то?» – полюбопытствовал я.

«Как всегда – против существующего порядка вещей. К вашим поискам Учреждения это не имеет никакого отношения. Ждите».

– Все нормально, Иллонлли, – с облегчением сказал я и вновь потерся щекой о ее плечо. – Голова болит – сил нет. Сю обещал помочь.

– А ты знаешь, Доргис, мне с тобой становится все интереснее, – задумчиво сказала девушка. – По-моему, я в тебе не ошиблась.

Конечно, можно было что-то ей ответить – но у меня просто горло перехватило. Господи, неужели я, наконец, выдумал что-то такое, на чем успокоюсь, чем утешится моя душа, чем я удовлетворюсь на ближайшие две-три тысячи лет?.. Возможно ли это?..

Я поцеловал ее в теплую щеку, и она прижалась ко мне, и положила голову мне на плечо.

Возможно ли это? Не схожу ли я с ума, постоянно играя в придуманные мною миры?

Кстати, миры, возможно, были и придуманными, но голова у меня болела по-настоящему. Вот ведь парадокс…

– О, колотятся – пригребся! – воскликнули за дверью. – Дерьмом завоняло! Вся команда в сборе.

– Похаракаем – и к веселушке, – удовлетворенно подытожил бас. – Иди, встречай, только нос поприжми.

На некоторое время стало тихо, потом обладатель баса старательно и протяжно, но не очень музыкально запел, расхаживая около двери:

– Й-и-их, й-э-эх, побурляем, всех балдырок пожурляем… Й-и-их, й-э-эх, харакай всех, в чан елдан – отмоем грех!

– Устное творчество народов Заземелья, – прошептал я. – Тема непаханная. Осенняя песенка работников местных правоохранительных органов.

Несмотря на в очередной раз пострадавший лоб, у меня было неплохое настроение. Хотя, если бы не палочка-выручалочка бедж, эта песенка вполне могла стать нашим похоронным маршем – судя по оперативности и слаженности действий, местные правоохранители поднаторели в своем деле.

Послышались приближающиеся шаги, раздались голоса.

– Ну вот и харакать нас пришли, – сказала Иллонлли.

Загремели замком, дверь, повизгивая, распахнулась и к нам заглянул широкоплечий приземистый детина с гладко выбритым черепом и оттопыренными узкими ушами, похожими на стручки гороха. От него исходил тяжелый запах, ничуть не напоминающий дезодорант или, скажем, мужской лосьон.

– А ну-ка, выползай! – скомандовал детина и пнул меня ногой. – Ишь, балдыри невышлянные.

Выйдя иэ нашей темницы, мы с Иллонлли оказались в довольно большом помещении с высоким потолком. В сером свете, сочащемся из узких окон, были видны трехъярусные нары со скомканными одеялами, длинный стол, заваленный бумагами и заставленный вместительными, литра на полтора каждая, кружками, несколько стульев, на спинках которых висели форменные куртки пепельного цвета с тонкими черными полосками на плечах; еще были в помещении какие-то ведра и ящики, от которых несло болотом. За окнами виднелся окруженный глухими стенами серый асфальтированный двор.

Кроме бритоголового детины в помещении находилось еще не меньше десяти человек в пепельном обмундировании; за плечами у доброй половины из них торчали те самые «примитивные метательные устройства», о которых говорил Сю. Мне они показались похожими на арбалеты (впрочем, арбалеты я видел только в кино). Без сомнения, в данном случае они предназначались для нанесения необратимых повреждений моему телу и телу Иллонлли. Вмешательство беджа пока, по-моему, ни в чем не проявлялось.