Владислав Чупрасов - Нф-100: Шутки Георга Дебича

Тот тоже сел, наклонив голову так, что волосы мешали смотреть. Принялся листать договор туда-сюда.

- Я и.о. капитана Майерса, который, к сожалению, погиб. Но наш договор все еще в силе, так как он был заключен не с человеком, а с должностью. Мой вопрос - сколько ее у вас?

Гарж поднял глаза, глядя сквозь волосы.

Александр шевелил губами и с интересом смотрел в ответ.

Сделав вывод, что с Маем не случится ничего хуже того, что уже произошло (то есть, маловероятно, что у него могут появиться еще родственники, так же, как и кузен, его не любящие), Макс посмотрел на время и вышел со станции, на которой его ничего не держало.

Ветер немного утих, и можно было осмотреться. Все-таки Макс никогда раньше не видел планеты такого класса: если верить Волку, который когда-то о ней говорил, здесь постоянно чередуется песок и зелень, в основном - цветущие маки. Ну, и литопсы, куда уж без них. Множество камней росло и вокруг первой станции, но они давно уже не цвели, так что не представляли никакой пользы. В противном случае Макс разбогател бы так, что мог бы никогда больше не работать - как только доберется до цивилизованной планеты, конечно. Но и того, что осталось от сыворотки, приготовленной для Дьюлы, хватит на то, чтобы значительно поправить свой бюджет.

Одним словом, Макс больше выиграл, чем потерял, в этом сомнительном мероприятии. Правда, нужно было еще выбраться отсюда - а для этого нужно было предоставить Гаржу результат.

И все же некоторое время Макс стоял неподалеку от корабля, вертя головой. По одну руку тянулись километры песка с торчащими то тут, то там камнями, а по другую руку - целое зеленое поле с сочными красными бутонами, странно смотрящимися на длинных широких стеблях. И яркое рыжее солнце на оранжево-мутном небе.

Макс почесал затылок и запутался пальцами в волосах: местный ветер напополам с песком сделал так, что на голове образовалась гнездо.

Ну к черту эту планету, подумал Макс. Подумал еще, что если когда-нибудь будет выбирать себе планету для отдыха, ни за что не согласится лететь туда, где небо не синее, или, хотя бы, не серое. Хватит, насмотрелся уже.

На корабле было тихо и прохладно. А главное, на нем не было ветра, который бросал бы в лицо песок.

В столовой никого не было, а портативная лаборатория не так давно перестала работать и теперь остывала. Вот только емкости для синтеза почему-то не наблюдалось.

Так. Макс сжал пальцами переносицу и потер ее. Вполне возможно, что перенервничавший Дьюла просто ухватил емкость и унес ее к себе, чтобы остывать вместе с ней. Хотелось верить, что ему хватило мозгов послушаться того, что было сказано, и не употребить то, что получилось, горячим.

Да нет, вряд ли. В смысле, раз уж емкости нет, значит, Эссенжи совершил ту самую глупость, которую Макс просил его не делать. А если так, то что? Значит, сам виноват. Впрочем, что Гарж будет орать и топать ногами именно на Макса - сомневаться не приходилось. Все огребут из-за того, что у кого-то не хватило терпения.

Макс решительным жестом нажал на вызов в видеофоне. Дверь открылась почти сразу же.

Дьюла лежал на кровати, уставившись в потолок. На столе, и без того захламленном, стояла еще и емкость - пустая. По полу растекалась черно-белая мутная жижа, на которую было наброшено одеяло, неспешно пропитывающееся черным.

- Ты не дал ему остыть, да? - спрашивать было бессмысленно, но нужно было хоть что-то сказать.

Дьюла зашевелился на кровати, положил руки за голову и положил ногу на ногу, пытаясь выглядеть независимым. Что глупо было не слушаться прямого указания, он, видимо, уже понял.

- Обжегся?

Если бы только обжегся, это полбеды. Конечно, нет ничего приятного в обширном ожоге пищевода, но и с этим как-то живут. Человек - такая псина, на нем все заживает рано или поздно, особенно если поместить его в медицинскую или рекреационную капсулу. А уж если до Гаржа донести, что его другу лучше бы прямо сейчас оказаться в госпитале, тот немедленно придумает, как им там оказаться. Всем бы таких товарищей, как Гарж.

- Да нет, не очень, - судя по тому, что Дьюла отвечал хрипло, все же обожгло. Вероятнее всего, горло сначало ободрало сывороткой, а потом уже тем, что рвалось наружу.

- Ну, все вышло?

Макс бы подошел поближе, если бы между кроватью и ним не было препятствия типа "мокрая мина, накрытая одеялом". Не хотелось влезать в то, что еще было потенциально опасно, тем более когда тонкое одеяло пропитывалось так быстро.

- А что, не видишь? - Дьюла махнул рукой на пол.

Макс аккуратно обошел одеяло и сел на стул, отодвинув его от стола. Стулья вообще были немногими предметами, не встроенными в комнату: все-таки грузовой корабль, не пассажирский лайнер. Тут то тряхнет, то поворот какой-нибудь резкий.

- Я-то вижу, - у Макса отлегло от сердца, когда он понял, что ничего страшного с Дьюлой не случилось. Хуже не стало, по крайней мере.

- А ты видишь?

Дьюла что-то безрадостно булькнул. И беспокойство тут же вернулось к Максу: если бы все было в порядке, Эссенжи вел бы себя совершенно иначе.

И дело было даже не в переживании о жизни совершенно незнакомого человека, а в том, что перфекционизм Макса требовал идеального результата. Идеальный результат, похоже, не случился.

- Так, что случилось?

Дьюла перекатился на бок, сел, свесив ноги, и посмотрел на Макса. Тот тяжело вздохнул.

- Я говорил тебе, что нельзя трогать сыворотку, пока она не остынет? Я говорил?

- Говорил, - Дьюла мрачно кивнул.

- А ты что?

- Сглупил.

Они помолчали немного, потом Эссенжи, видимо, подумав о том же, о чем думал и Макс, протянул:

- Гарж с нас шкуру снимет.

- Вот здорово! - наигранно обрадовался Макс. - То есть я рисковал свой жизнью и пыхтел над лабораторией для того, чтобы из-за идиотизма больного получить по мозгам от заказчика? Это идеально, Дьюла. Нет, правда, всегда мечтал.

Дьюла покивал. Почувствовав, что можно свалить собственную вину на другого, он несколько приободрился.

- Я так подумал, может, он не будет сильно бить инвалида?

- Будет, - приободрил его Ружевич. - И, похоже, ногами.

Дьюла кисло хмыкнул.

Макс тяжело вздохнул и еще раз посмотрел на пациента. Дьюла, как будто почувствовав его взгляд на себе, поднял голову и уставился в ответ.

Ни зрачков, ни радужки не было видно, только белки. Совершенно пустые глаза, не затянутые светлой пеленой, а именно пустые.

Ничуть не лучше, чем раньше, когда его глаза были полностью черными.

Макс отвернулся.

- И как, совсем ничего не видишь?

- Не-а, вообще ничего, - Дьюла помахал рукой у себя перед носом.

Макс облокотился на стол и подпер щеку кулаком.

- Столько ресурсов потрачено, и нихрена результата нет.