Клиффорд Саймак - Почти как люди
Понемногу я кое-как совладал с собой и направился к дому.
А она все выла, вопила во всю мочь, неистово, неумолчно — сирена на здании муниципалитета, вестница тревоги.
Глава 8
Когда я дошел до дверей, по улице уже бежали люди — сломя голову, вытаращив глаза, неслись они туда, откуда изливался надрывный вой, словно сирена эта — чудовищная дудка в руках Крысолова в последний день бытия, а они — крысы, и нет для них ничего страшней, чем опоздать на зов.
Торопливо прихрамывал дряхлый дядюшка Эндрюс, с необычайной силой размахивая костылем, громко стуча им по тротуару, и ветер вздувал ему до самых глаз длинную бороду. С мрачной решимостью ковыляла мамаша Джоунс, она нахлобучила на голову старомодный капор с огромными полями для защиты от солнца, но забыла завязать ленты, и они болтались по плечам. Сия музейная редкость сохранилась у нее одной во всем Милвилле (а быть может, и в целом свете), и старуха ужасно этим чванилась, словно щеголять в головном уборе, в каких разгуливали модницы прошлого века, — признак величайшей добродетели. Следом шагал пастор Сайлас Миддтон, на лице его застыла гримаса брезгливого осуждения, и все-таки он влился в общий поток. Продребезжал древний «форд». К рулю пригнулся сумасбродный мальчишка Джонсон; в машине полно было его приятелей, таких же хулиганов, они вопили, свистели, мяукали — словом, рады были случаю пошуметь. Спешили еще и еще милвиллцы, наперегонки мчались дети и собаки.
Я отворил калитку и вышел на улицу. Но не бросился бежать, как другие, я ведь уже знал, из-за чего тревога, и меня угнетало и давило еще многое, чего пока не знал никто. Главное — Таппер Тайлер: как он связан с тем, что происходит? Пусть это дико, нелепо, но в глубине души я уверен — без Таппера тут не обошлось, каким-то образом он заварил эту кашу.
Надо бы все обдумать, разобраться, но уж очень это огромно и никак не укладывается в голове, и не за что зацепиться… За этими мыслями я не услышал, как сзади, словно крадучись, подкатила машина. Очнулся, только когда щелкнула распахнутая дверца.
Я круто обернулся — за рулем сидела Нэнси Шервуд.
— Садись, Брэд! — крикнула она сквозь вой сирены.
Я поспешно сел рядом, захлопнул дверцу, и мы понеслись. Машина была большая, мощная, верх опущен; с непривычки как-то чудно мчаться в открытой машине, когда над головой ничего нет.
Сирена утихла. Только что мир был до отказа полон воем ее медной глотки — и вот все оборвалось коротким жалобным стоном и смолкло. Настала тишина — огромная, давящая, под ее необъятным грузом глубоко в мозгу еще таился слабый, рыдающий отзвук. Словно вой не совсем кончился, а лишь отодвинулся куда-то очень далеко.
Тишина обдала холодом, я почувствовал себя беззащитным и беспомощным. Глупо: будто, пока выла сирена, у нас была цель, было зачем и куда стремиться. А смолкла она — и непонятно, куда идти и что делать.
— Хорошая у тебя машина, — сказал я первое, что пришло в голову. Ничего другого не подвернулось, а что-то сказать было необходимо.
— Это мне отец подарил ко дню рожденья, — ответила Нэнси.
Машина шла бесшумно, мотора совсем не было слышно, только глухо шуршали шины по асфальту.
— Слушай, Брэд, что происходит? Кто-то мне говорил, будто твоя машина валяется разбитая, а тебя нигде нет. Это не из-за твоей аварии запустили сирену? И еще, говорят, на шоссе пробка, застряла масса машин…
— Вокруг Милвилла поставили ограду, — сказал я.
— Кто поставил? Зачем?
— Это не простая ограда. Ее не видно.
Мы подъезжали к главной улице, здесь народу стало больше. Шли не только по тротуарам, но и по газонам перед домами, и прямо по мостовой. Нэнси сбавила скорость, машина теперь еле ползла.
— Так ты говоришь, ограда?
— Ну да. Автомобиль без шофера и без пассажиров может пройти сквозь нее, а человека она не пропускает. Подозреваю, что она не пропустит ничего живого. Заколдованная стена, как в волшебной сказке.
— Не хватало еще, чтобы ты верил в волшебство!
— Час назад не верил. А теперь не знаю…
Мы выехали на главную улицу, тут перед муниципалитетом собралась толпа, все время подходили еще и еще люди. Подбежал Джордж Уокер, мясник из магазина «Рыжий филин»: край белого фартука заткнут за пояс, белый полотняный колпак съехал на ухо. Норма Шепард, секретарша доктора Фабиана, забралась на какой-то ящик посреди тротуара, чтоб лучше видеть, что творится вокруг; Батч Ормсби, хозяин заправочной станции напротив муниципалитета, стоял у обочины и усердно тер комком ветоши перепачканные смазкой ладони, словно знал, что вовеки не ототрет их дочиста, а все-таки обязан стараться.
Нэнси подвела машину к бензоколонке и заглушила мотор.
Размашисто шагая по бетонной площадке, к нам подошел какой-то человек. Наклонился, оперся скрещенными руками о дверцу.
— Ну, приятель, как дела? — спросил он.
Минуту я смотрел на него, не узнавая, и вдруг вспомнил. Он, видно, понял.
— Угу, — подтвердил он. — Я самый. Это я разбил твою машину.
Он выпрямился и протянул руку.
— Звать меня Гэбриел Томас. Попросту сказать, Гейб. Мы тогда на дороге и назваться-то не успели.
Я пожал ему руку и назвал себя, потом представил ему Нэнси.
— Говорят, на шоссе что-то случилось, мистер Томас, — сказала она. — Но Брэд мне не рассказывает.
— Видите ли, мисс, тут дело темное, — сказал Гейб. — Вроде ничего и нет, наезжаешь на пустое место, а оно тебя не пускает — все равно как в каменную стену уперся. Проехать нельзя, а видно все насквозь.
— Звонили вы своему начальству? — спросил я.
— А как же. Ясно, звонил. Да только никто мне не поверил. Думают, я пьяный. Думают, я до того допился, что боюсь ехать, вот и отсиживаюсь где-то. Думают, я сочинил эту дурацкую историю себе в оправдание.
— Они вам так и сказали, мистер Томас?
— Нет, мисс, не сказали, да только я и сам знаю, что они думают. То и обидно, что им такое в голову пришло. Я ж непьющий. И ничего за мной худого не водится. Я же три года кряду премии получал за классную езду.
— Ума не приложу, как быть, — продолжал он, обращаясь ко мне. — Никак не выберусь из этого городишки. Никакого просвета нет. В какую сторону ни подамся — всюду стена. До моего дома пятьсот миль, жена одна осталась, на руках шестеро ребятишек, меньшой еще в пеленках. Ума не приложу, как она там управится. Она, понятно, привыкла, что я уезжаю. Так ведь я всегда за три дня оборачиваюсь, на худой конец — за четыре. А ну как застряну тут недели на три, а то и на все три месяца? Что ей тогда делать? Денег взять неоткуда, а за квартиру плати да шесть ртов прокорми.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});