Дмитрий Градинар - Расправляя крылья

— Даже не задумывался над этим… Неужели ты решил, что я специально?

Барон рассмеялся:

— В том то и дело, что не специально! В том то и дело… Фальшь в таких вопросах видна издалека. Искренность — это то, чего сейчас не хватает остальным лидерам… А ты был искренним. И если уж хочешь знать моё мнение — абсолютно неправым.

Вот это да! Джокт от неожиданности заморгал.

— Видишь ли, — пояснил Барон, — ни к какому единому мнению мы всё равно не сможем прийти, как бы ни старались. А вот выбор одного варианта из десяти, то есть совещание только лидеров, это совсем не то, что выбор из тридцати вариантов. Согласен?

Джокт усмехнулся, внутренне поражаясь тому, как быстро умеет Барон переставить ситуацию с ног на голову.

— Если я скажу тебе забить все арсенальные лотки только торпедами, ты сразу же согласишься, так выходит?

— Да, Джокт. Соглашусь Потому что я тебе верю. Такое всегда происходит с порядочными людьми: они больше беспокоятся о других, чем о себе лично И если ты скажешь, чтоб я вышел в бой без защиты Имов, значит Гаваец получит от тебя указание защищать сразу два истребителя — и свой, и мой. Вот Нерону я не стал бы доверять. Он всегда больше думает о себе. Увидишь, он будет проталкивать тактику, которая использовалась нами при самых первых вылетах в тройках…

— Лидер — атакует, ведомые — прикрывают? Двенадцать торпед — у лидера, двадцать Имов — у ведомых… И что в этом плохого?

— А ты не понимаешь? Потом скажешь — насколько я угадал.

Джокт задумался и увидел ту опасность, которую имел в виду Барон.

При боевом контакте на встречных курсах, после которого авангард превращается в арьергард, для ведомых такой расклад становится далеко не самым лучшим. Что они будут делать, если в первой атаке придётся израсходовать половину Имов — больше для прикрытия лидера, между прочим… Если они не помешают строю врага выпустить веер торпед и израсходуют уже для собственного прикрытия оставшиеся Имы, на средней дистанции любая торпеда, окажись она в запасе у врага, несет им гибель!

Он тут же поделился размышлениями с Бароном, и тот кивнул.

— Зато представляешь, какое поле деятельности для лидера этой тройки! «Кнопки» отстрелялись по ведомым и остались без торпед, дистанция сокращена до минимума. И тут он — весь в белом! — в упор расстреливает всё, что перед ним движется. Победа!

— А ведомые?

— Какие ведомые? Их уже нет. В лучшем случае, сработает программа эвакуации, и они пойдут служить второй срок… А обычно даже праха не остаётся.

— Это неправильно. — Джокт оглянулся, посмотрев в сторону Нерона, который как раз что-то втолковывал своим ведомым, и те бледнели с каждым его словом всё больше и больше.

Неужели Барон угадал? И Нерон попытается использовать именно такую схему вооружения, чтобы ценой жизни своих ведомых купить победу?

— Джокт, — снова Барон, и опять переворачивает с ног на голову, — к таким вещам нельзя применять категории «правильно — неправильно». Всё будет зависеть от исхода поединка. Если погибнут двое ведомых, но взамен лидеру удастся сбить пять-шесть «Кнопок», скорее всего его сочтут героем и он получит первого лейтенанта…

— Это неправильно, — упрямо повторил Джокт.

Теперь он видел, как Кама с Умасом, вначале робко, а потом всё твёрже, отрицательно качают головами. Нерон повысил голос и начал размахивать руками перед лицами ведомых.

— Одно дело, случайности и необходимости в бою, может быть, Кама с Умасом сами решат пожертвовать собой ради победы… Другое — расчётливое продвижение к славе по чужим головам.

— Это самый эффективный метод! Ты не знал? Ещё говорят — «перешагивает через трупы». Лично я уверен, что Нерон сумеет убедить их в чём угодно… Давай думать о вооружении нашей тройки.

— Ты же сказал, что доверяешь? — Джокт выжидал, чтоб к нему вернулась только что ускользнувшая мысль. Он был просто уверен, что сумеет найти выход — для всех, не только для себя и своих ведомых.

— Я действительно тебе доверяю и от своих слов не отказываюсь. Прошу только об одном — не воспользуйся моим доверием и не стань вторым Нероном. Просто я думаю, что каждый истребитель должен нести и Имы и торпеды. Подавители эфира нам советовали не брать, значит…

— Схема «Пополам», — неуверенно сказал Джокт, — нас может раскидать в бою, и мы ничем не поможем друг другу. Осталось лишь придумать, что делать с ловушками? Можно вообще от них отказаться, а можно…

— Я возьму две ловушки, — неожиданно заявил молчавший всё это время Гаваец.

— Зачем? — вырвалось у Джокта.

— У меня останется место для четырех торпед и двух Имов, — не обращая внимания на этот вопрос лидера, Гаваец продолжал говорить. — Если я что-то из себя представляю, то мне будет достаточно. Вы можете взять по одной ловушке и к ним — по пять торпед и по четыре Има. Или наоборот. Потому что ловушками можно попытаться отсечь тройку Бессмертных, и тогда получится на равных. Наша тройка — против тройки «Кнопок».

— Работаем в обычной схеме, прикрываем Джокту хвост, и после его выхода из атаки атакуем сами, — подхватил мысль Гавайца Барон.

«Не то! Не то!» — кричало что-то внутри Джокта, но спасительная идея не торопилась вернуться, поэтому он согласился.

— Уф! — Барон картинно отер лоб, словно после тяжелой работы. — Половина дела сделана, а дальше — как фишки лягут. Интересно, что остальные себе мыслят?

Здесь, прямо в зале для построений, только четыре тройки смогли сообща согласовать примерную тактику и вооружение. Нерон так и не убедил своих ведомых, ещё в пяти тройках рассматривали сразу несколько вариантов и пока не решили — на каком остановиться.

После скоротечного завтрака подтвердилось то, о чём говорил инструктор: все офицеры курсов вылетели на Землю и должны были вернуться только к завтрашнему дню.

Отсутствовал даже комендант Крепости, а в адъютантском отделе особо интересующимся курсантам посоветовали дождаться возвращения офицера-куратора и уже ему задавать свои глупые вопросы.

— Ну вот, — изобразив глубокую печаль, съязвил Курса, проходя мимо тройки Джокта, — оставили нас одних, на геройскую погибель, чтобы никого больше совесть потом не мучила.

Собравшись в кубрике, недоговорившиеся тройки продолжили внутренние споры Громче всех звучал голос Нерона, который старался теперь убедить не только своих ведомых, но и тройку Аватароя в собственной правоте.

— Сходил бы ты, послушал, что ли, — лениво протянул Барон, обратившись к Гавайцу.

Дважды просить его не приходилось, и он, продолжая сохранять невозмутимость, направился к Нерону.

Вернулся Гаваец почти сразу. Причем теперь он не выглядел невозмутимым. Скорее — удивленным.