Виталий Забирко - Тени сна (сборник)

У очага стояла голая, с распущенными волосами Линда и мешала варево в котле деревянной ложкой с длинной ручкой. У ее ног ластился большой черный кот с металлическим ошейником.

— Доброй ночи, — проговорил Гюнтер и добавил: — Линда Мейстро!

— Ба! — не удивилась Линда и улыбнулась. — Мы его ищем, а он сам к нам!

В ее улыбке не было доброжелательности. В голубых отблесках пламени ее лицо заострилось, приобрело отталкивающе-хищное выражение, зубы казались мелкими и острыми.

— Ну, иди сюда, поросеночек наш!

Линда перестала мешать варево и поманила его рукой.

Гюнтер почувствовал, что его охватывает непонятная сонная слабость. Как бы со стороны он увидел, что делает шаг к Линде, а рука с пистолетом безвольно опускается. Огромным усилием воли он задержал следующий шаг и, превозмогая свинцовую тяжесть руки, попытался поднять пистолет. Кот угрожающе зашипел, распушил хвост и неторопливо двинулся к нему.

Собрав остатки воли Гюнтер немеющими пальцами нажал на спусковой крючок. Пуля прошила кота насквозь, с визгом отрикошетила от каменного пола, но кот прыгнул. Еще несколько пуль попали в кота на лету, прежде чем он мертвой хваткой вцепился зубами в кисть Гюнтера.

— Не трожь его, Бэт Нуар! Ты же видишь, поросеночек совсем глупенький.

Кот разжал челюсти и, спрыгнув на пол, уселся в сторонке как ни в чем не бывало. Будто и не прошили его тело несколько пуль. Зелеными светящимися глазами он, не отрываясь, уставился на Гюнтера.

— Глупенький поросеночек! — снова протянула Линда, улыбаясь одними губами. Она медленно направилась к Гюнтеру. — Теперь ты наш!

Кровь быстрыми каплями сбегала с руки на пол, но у Гюнтера не было сил не то, чтобы пошевелиться, но даже посмотреть на руку. Взгляд тонул в черных глазах ведьмы, и он чувствовал, как в нем угасают последние искры сознания. Чисто машинально, уже не отдавая себе отчета, он еще раз выстрелил.

Не оставив ни малейшего следа, пуля вошла в живот Линды; сзади нее гулким звоном рикошета отозвался котел на очаге.

— Ты мне так праздничную похлебку испортишь, — по-прежнему улыбаясь, проговорила Линда, и Гюнтер почувствовал, как пальцы сами собой разжимаются, и пистолет с глухим стуком падает на пол.

Дальнейшее он воспринимал как в дурмане тяжелого сна. Остатки затуманенного сознания фиксировали происходящее смутными кусками. Линда раздела его донага, бросая одежду под ноги, натерла тело жирной, остро пахнущей мазью. Кажется, потом она еще что-то делала с ним: как бы со стороны он ощущал, что его дергают за волосы, крутят уши, нос, противоестественно сгибают и разгибают ноги и руки. Временами казалось, что он висит над землей, и его тело завязывается узлами, как веревка, — тогда сознание на миг вспыхивало искрой, и в памяти всплывал офорт Гойи «Первые опыты», но тут же все вновь ускользало, и он переставал понимать, что с ним происходит.

Очнулся он от неожиданного вскрика Линды:

— Ай, похлебка сбежит!

Гюнтер лежал голый на полу, на ворохе своей одежды. Кажется, перед этим он упал на нее откуда-то с высоты. Линда стояла у очага и мешала варево в котле. В левой руке она держала раскрытую книгу и громко читала заклинания. Кот терся о ее ноги и урчал на всю комнату.

Что-то давило под ребра, Гюнтер приподнялся и потрогал рукой. Сквозь ткань пиджака прощупывалась «грета». Не понимая, зачем это делает, лишь повинуясь интуиции, он лихорадочно зашарил по пиджаку в поисках кармана. Услышав шорох, кот повернулся, зашипел, шерсть на нем вздыбилась, но было поздно. Гюнтер выхватил пистолет и выстрелил.

Кота отбросило к стене, он взвыл, но после второго выстрела затих. Линда от неожиданности уронила книгу, увидела убитого кота, повернулась к Гюнтеру и страшно закричала. Он вновь почувствовал, как его охватывает апатия безразличия, и стал стрелять — не целясь, уже ничего не видя, — пока не разрядил всю обойму.

Когда Гюнтер вновь пришел в себя, в доме стояла тишина. У очага, скрючившись на полу, неподвижно лежала Линда, пена из котла переливалась через край и, шипя, падала в огонь.

Он встал на трясущихся ногах и принялся одеваться. Когда натягивал рубашку, то обратил внимание, что рана на запястье от зубов кота затянулась, а свежие рубцы, производили впечатление глубоких царапин недельной давности. Все-таки мазь у Линды была чудодейственной.

Только полностью одевшись, он подобрал с пола оба пистолета и отважился подойти к телу Линды. Линда была мертва — все пули попали в цель: в бедро, в живот, в левую грудь и под левый глаз. Варево в котле вдруг вспенилось, залило очаг, и комната погрузилась во тьму. Гюнтер достал зажигалку и щелкнул. Он ошибался. Если это и был дом Линды, то она в нем не жила. В единственной комнате стоял большой деревянный стол, заставленный склянками, глиняными кувшинами, чашками, ступками. На табурете лежала одежда Линды, рядом стояли босоножки и сумочка.

Он подошел к столу. В каждой склянке, ступке, находились либо какая-нибудь жидкость, либо порошок. В надписях на склянках, выполненных каббалистическими знаками, Гюнтер не разбирался, поэтому ничего трогать не стал. Он поднял зажигалку повыше и тут же опустил. Углы комнаты заросли паутиной, а с балки под потолком свешивались гроздья связанных за хвосты мышей, пучки сухих трав, змей, лягушек, а также чего-то непонятного, но омерзительного на вид, а у стены висела на веревке отрубленная по локоть человеческая рука.

«Пусть в этом паноптикуме разбирается полиция», — подумал он, погасил зажигалку и направился к сереющему пятну приоткрытой двери. По пути споткнулся о что-то, нагнулся и поднял уроненную Линдой книгу в кожаном переплете.

«А вот это я возьму с собой», — подумал он, намотал на руку ремешок и тут вспомнил кое о чем, что здесь оставлять было никак нельзя. Достал носовой платок, снова щелкнул зажигалкой и вернулся к столу. Взявшись платком за сумочку, Гюнтер извлек из-под монограммы «клопа», затем протер платком лицевую сторону сумочки. Точно так же протер и ручку выходной двери. Кажется, все. Больше он ни к чему не прикасался.

Шагнул на крыльцо, но здесь его сильно шатнуло, и он схватился за косяк двери.

— Черт! — тихо выругался он. С ним происходило что-то непонятное. Он постоял немного, прислушиваясь к себе. Земля под ногами казалась зыбкой, в теле ощущалась необычная легкость и пустота.

«Ничего, — решил Гюнтер, — до машины как-нибудь доберусь». Он отпустил дверь, протер место, за которое держался, платком и сделал несколько быстрых шагов. Его сильно повело в сторону, и он почувствовал, что падает на левый бок. Инстинктивно выставил руки, но они так и не встретили земли. Вначале он не понял, что с ним происходит, и только затем к своему ужасу увидел, что висит более чем в метре над землей и продолжает медленно подниматься. И еще он почувствовал, что неведомая сила влечет его над улицей куда-то к центру города.