Оксана Панкеева - Первый день весны (Судьба короля - 2)

После тоста в память несчастной девушки все занялись своими тарелками, и разговоры за столом возобновились. Кантор наклонился к Жаку и представился, чтобы как-то начать разговор. Тот испуганно поднял глаза и тоже представился. От него исходил страх. Он действительно боялся, и всерьез боялся. Чего? Что его, мистралийские мальчишки в детстве обижали? Или еще чего?

- Жак, - прямо спросил Кантор. - Почему ты меня боишься?

Жак нервно стиснул вилку, запнулся на пару секунд, и неловко ответил:

- Ты... не обращай внимания. Это у меня... что-то подсознательное. Фобия. Я не знаю, почему... Я вообще боюсь мистралийцев. Знаешь, как некоторые высоты боятся... или замкнутых помещений.

- Просто без причины? Так же не бывает. У фобии всегда есть какие-то корни.

- Не знаю. Может и есть причина, просто я ее не помню. А к мистикам лечиться я не ходил.

Он тоже врал. Он точно знал причину, но не хотел говорить. И не просто не хотел - панически боялся. Спросить его еще о чем-нибудь Кантор не успел. Король снова встал, снова смолкли разговоры и снова очередному гостю было предложено сказать несколько слов... Вспомнив, как король приказывал Элмару считать выступающих, Кантор с ужасом понял, что каждую жертву будут вспоминать поименно. И соответственно, за каждую пить. Потом он посмотрел, как король садится, и подумал, что если его величество вот так пятьдесят раз встанет и сядет, поминки рискуют превратиться в цирк. Уж слишком забавно он это делает.

- Жак, - спросил он, когда очередная речь закончилась. - Где я мог тебя видеть?

- У Азиль, - отозвался Жак, не поднимая глаз.

- Нет, раньше. Ты мне уже тогда показался знакомым. Ты никогда не был в Мистралии?

- Никогда, - ответил Жак, весь вздрогнув при этом. И тут уж даже не надо было быть эмпатом, чтобы понять, что он врет. Итак, в Мистралии он был.

- А в Галланте?

- Был, - сказал Жак, и снова соврал.

- А откуда ты сам?

- Из Поморья.

Опять соврал. Здоровы же вы врать, господин королевский шут...

- А давно в Ортане?

- Больше пяти лет.

Вот это была правда, и Кантор тут же прекратил расспросы. Тем более что король опять встал... и так далее.

"Если Жак здесь больше пяти лет, значит, виделись мы до того. И расспрашивать его дальше не стоит, чтобы не засветиться самому. Хотя меня, конечно, сложно узнать... но мы могли видеться в такой ситуации, что ни на кого другого не подумаешь... Как же они их ненавидят, этих шестерых... Принимаешь эту ненависть, и самому убить хочется. Причем все. Со всех сторон. Скорбь и ненависть. Горе и ярость. Даже от пьяного вдрызг восемьдесят третьего паладина... Надо будет спросить Элмара, они что, пронумерованы? А вот от Жака идет только страх. Надо же так бояться... Может, у парня действительно фобия? Разве нормальный человек может так бояться? Интересно, что чувствуют король и его кузен Элмар? Сидят в своих амулетах, и не прослушаешь их... И если по лицу Элмара можно легко понять, что он ждет и нервничает, то по непробиваемой физиономии его величества хрен догадаешься, что под ним шатается трон, что он без пяти минут безработный... а то и покойник, что он тоже чего-то наверняка напряженно ждет и нервничает не меньше, чем его кузен. Встает и садится, вызывает очередного гостя, лицо спокойно, и голос не дрогнет... Молодец, мужик. Достоин уважения. Если бы еще не пытался всех подставлять и использовать, цены б ему не было. Где же все-таки я мог видеть этого Жака? Или стоит попытаться вспомнить, где я мог его слышать? Может, так будет легче? И ведь зацепиться не за что... Ладно, сузим круг поисков..."

- Жак, а в Эгине ты был?

- Нет.

- А в Голдиане?

- Тоже нет.

- А в Лондре?

- Был.

Соврал. Итак, милый друг, нигде ты не был. Только в Мистралии. Значит, там я тебя и видел. И не до эмиграции, а после. Мне было семнадцать, когда я уехал, а ты еще моложе, значит ты в то время был совсем сопляком, а я тебя видел уже взрослым. Где?

Кантор глубоко и надолго задумался, перебирая в памяти последние полгода своей прежней жизни - с момента приезда на родину до ареста. Нет, не вспоминался ему этот перепуганный врун. И ведь видел он его именно таким - насмерть перепуганным, как сейчас. Вернее, сейчас он уже успокоился, а вот в начале... Может, в лагере? Да нет, не может быть, в лагере они все были стрижены наголо, а этого он помнит таким, как сейчас, лохматым. Не был же он охранником, в самом деле, какой из него охранник... Да и не было в лагере охранников-иностранцев, кто бы это иностранцу доверил... В группе беженцев? Может быть... Хотя все равно, ну никак не вспоминается...

Король в очередной раз поднялся, все опять почтительно замолчали, и в наступившей тишине Кантор вдруг услышал отчетливый металлический лязг. Он быстро стрельнул глазами по сторонам, убедился, что никто больше ничего не услышал, и встревожено всмотрелся в темноту на галерее. Если кто-то неподалеку натянул только что тетиву арбалета, то этот кто-то может быть только там. Наверху. На темной галерее. Он бы и сам на месте этого кого-то засел именно там. Оттуда прекрасно простреливается весь зал, а стрелка не видно до тех пор, пока он не высунется за перила. Один или несколько? Для кого? Какие у них стрелы? Чего ждут?

Минуту спустя половина вопросов отпала. Кантор четко ощутил нацеленную в него стрелу. И не одну. Но выстрела не было - видимо, либо мешал восемьдесят третий паладин, либо стрелять собирались только в случае какого-нибудь безобразия. А ведь безобразие начнется, вдруг подумал он. И скоро. И что тогда? И тогда, кто бы это безобразие не начал, первую стрелу - вернее несколько - получит наш друг из солнечной Мистралии, бедный дон Диего Тенорио, которого так боится господин Хаббард... Вот уж влип, ну за каким хреном было соглашаться... Послал бы куда подальше этого Элмара вместе с его кузеном, пусть бы садился и сам эманировал, если такой хитрый... У них проблемы, а ты тут сиди, подставляйся! Что бы такого сделать... Под стол нырнуть, что ли? Да, пожалуй, так будет лучше всего. Нырнуть под стол, а там пусть попробуют достать. Это проще, чем подавить эманацию. Да и полезнее для дела. Все-таки, кому на хрен нужен переворот в Ортане? Уж пусть лучше этот король будет, хоть он и чересчур хитрый, но все же не такая сволочь, как эти шесть господ. Опять же, в свое время помог как-то... Ради такого дела не так уж тяжело посидеть под столом.

Кантору стало смешно. Надо же, сидит тут, решает судьбу королевства! Смотри, товарищ Кантор, не возгордись! Интересно, король заметил арбалетчиков или нет? Вообще-то мог, но с другой стороны, они пока прячутся, и их не видно... сказать или не надо?

Пока он размышлял об этом и колебался, поднимать ли шум, он сбился со счета и не заметил, как прошло пятнадцать выступлений. Понял он это только когда король, поднявшись в очередной раз, дал слово своему шуту, неисправимому вруну и трусу господину Жаку. Жак неохотно встал, видно было, что говорить ему очень не хочется и вся эта церемония его раздражает. Да и трудно ему было говорить - голос не слушался и дрожал, и он явно собирался в ближайшее время расплакаться.