Владислав Бахревский - Журнал «Приключения, Фантастика» 3 95
— Мои люди охраняют это здание, этот кабинет! Ты не мог сюда пройти!
Иван понял, что надо выкладывать все начистоту. И он выложил. Потом добавил:
— Неужто ты впрямь поверил, что сам этот старый хрен, правивший нами от имени народа, вспомнил про Русь-матушку?! Не будь наивным, Глеб! Это был я. Я вызвал тебя по правительственной связи. Я дал тебе приказ сменить охрану, а до того именно я усыпил охранников вот этой штучкой! — Он вытащил Кристалл, помахал им под носом у Глеба. — А как мы с тобой раскалывали комитетчика и министра обороны?! Как мою Светлану послали с твоими парнями чистить гадюшник, ты помнишь?!
Сизов качал головой.
— Не может быть. Ты просто сидел где-то здесь и подслушивал. Точно! Ты, небось, сам работал в охране, втихаря! Поэтому ты и знаешь все, ну-у, Иван…
— А Света?!
— Никакой Светы нет, я помню твою жену, у меня хорошая память. Но она погибла давным-давно!
— Не погибла, Глеб! Я вытащил ее из Осевого. Ты же видел ее! Она сидела вот на этом стуле! — Иван указал пальцем. — Вот здесь.
— Тут сидела… какая-то, сидела. Но из мертвых, Иван, не воскресают. Я не верю тебе! Всегда верил, а теперь не верю.
Драгоценное время шло, истекало решающими минутами и секундами, а они стояли, упершись лбами в этом великолепном и строгом кабинете. Иван горько улыбался. Стоило ли тогда выживать, может, лучше было сдохнуть в старом и кособоком теле. Горько, когда тебя не признают твои старые друзья, тяжко и больно, когда они не верят тебе. Но он бы и сам ни за что не поверил никому, даже самому близкому другу в эдакой ситуации, ведь Глеб никогда не видал превращателя. Надо показать ему!
— Гляди! — Иван вытащил яйцо, приставил к горлу, нажал — и стал медленно превращаться в двойника Глеба Сизова, такого же мрачного и усталого генерала в корпусной полевой форме.
Глеб помотал головой, проморгался.
— Бред какой-то… гипноз, наверное? — сказал он невнятно, с сомнением.
— Никакого бреда и никакого гипноза!
Иван сдавил яйцо губами и снова стал самим собою. Потом развел руками, поглядел Глебу в глаза.
— Я понимаю тебя, ты генерал, я полковник… трудно подчиняться младшему по званию, гордыня не дает. Но такой расклад, Глеб! Ты не испугался, один из немногих, ты встал сейчас за Россию. Потому что видел, потому что накипело, потому что больше не мог смотреть безучастно, как уничтожают Державу, разоружают, губят, изводят эти сволочи, эти иуды подлые! Но я видел больше, намного больше! И знаю я больше! Нет, я не работал в здешней охранке, я пришел сюда, чтобы сломать ей хребет, и предателям этим сломать хребет… а через час подойдет «Летний гром». Ты помнишь?! И они нам сломают хребты.
— Сюда летит Семибратов!
— Еще бы! Я сам его вызвал! — в упор выкрикнул Иван. И добавил тише: — А знаешь, где настоящий Правитель, где этот выродок?!
— Где?
— В спецпсихушке под Лубянкой!
— Я могу проверить, Иван, и тогда тебе…
— Проверяй. Только быстро!
Сизов вызвал по внутренней двоих в пятнистых бушлатах. Они понимали все с полуслова.
— Доставить немедленно!
Иван вздохнул. Отвернулся. И пошел к креслу у резного стола, к выдвинутой сфере правительственной связи.
— Стоять!
Голос Глеба был словно из литого металла. Иван ощутил холодок меж лопаток, туда, именно туда ударит тонкий луч, если он сдвинется еще на шаг. Глеб крутой малый, с ним шутки плохи. Но и верней, надежней его нет.
Иван вернулся к дивану, развалился. Только теперь до него дошло, что связь все равно бы не сработала, ведь он теперь пребывал в своем собственном теле. А на него сенсодатчики мыслеуправления не сработали бы, никаких сомнений. Эх, нет добра без худа!
— Ты давно учуял измену, здесь, в Кремле? — спросил он неожиданно у Глеба.
— Это было странное ощущение, — откровенно признался тот, — я не смог бы ничего доказать, я просто знал, что делается все не так, я не находил себе места эти годы. И когда Правитель вызвал меня… — он запнулся, поглядел на Ивана, — я понял, вот он, пришел час!
— Ты все правильно понял, Глеб!
Дверь в кабинет распахнулась и один из двоих в бушлатах впихнул внутрь… Ивана. Это был именно Иван, Правитель-Иван. Глеб Сизов снова замотал головой. Он не спал уже две ночи, но это ерунда, раньше он, бывало, и по месяцу не спал, дремал на ходу, на бегу, но видения не мучили его, а тут…
— Вы за все ответите по закону! — закричал ни с того ни с сего двойник Ивана. — Это терроризм! Это бандитизм! Да как вы смели!
— Смели, молодой человек! — Иван быстро подошел к своему двойнику, ухватил его крепкой рукой за загривок, сунул к губам превращатель. Правитель-Иван был столь же силен, как и он сам, но у него не было такой воли, у него не было навыков и умения владеть таким телом, и он был бесконечно слаб перед Иваном подлинным.
— Вы ответите… — выдохнул он визгливо.
И стал ссыхаться, уменьшаться, сморщиваться, перекашиваться, зеленеть… через минуту рядом с Иваном стоял взлохмаченный и жалкий, кривобокий и сухорукий Правитель — иуда, подлец и выродок.
— Ну, теперь ты веришь мне?!
Иван швырнул Правителя на ковер. Тот упал и застонал, запричитал, забыв про все угрозы свои, про закон и ответственность, «террористов» и «бандитов». Правитель был жалок, мерзок и смешон. Иван бросил на него мимолетный взгляд, и передернулся — будто не Правитель, бывший Правитель Великой России скорчился на зеленовато-пожухлом ворсе, а омерзительный и гадкий крысеныш из преисподней Авварон Зурр бан-Тург, подлец и негодяй… Нет, это только показалось, только показалось.
— Теперь я верю тебе!
Глеб широко и открыто улыбнулся своей детской, простодушной улыбкой. Подошел вплотную, крепко сдавил Ивана в объятиях, прижался небритой щекой к Ивановой щеке, вздрогнул… и сдавил еще сильнее.
Потом вдруг отпрянул, ткнул кулаком Ивану в широкую грудь и выдавил обиженно сквозь улыбку:
— Вот, черт, не мог предупредить заранее, всегда ты так!
Владислав Панфилов
СНЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ
Анатомия ужаса
«Раздался петушиный крик. Это был уже второй крик; первый прослышали гномы. Испуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах».
Н. В. Гоголь. «Вий»— В своей Первой Жизни я был Неудачником! Да! Да! Неудачником! Я был Неудачником с самого рождения! Начнем хотя бы с того, что я не знал материнской груди. Я был искусственником, и в то время, как другие пухленькие розовые младенцы теребили губами пористые материнские сосочки, я грыз своими голыми деснами резиновую болванку, натянутую на горло склизкой бутылки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
