Джон Кристофер - Смерть травы

Дэниел Пенфолд при близком знакомстве, да и в сравнении со своими домочадцами, оказался более приятным. Держался он неуверенно, с обезоруживающей застенчивостью. Как подозревал Роб, виной тому был его брат Роджер, офицер в отставке, лет тридцати. Как и сестра, он мрачно взирал на мир, но его недовольство выражалось в более резкой манере. Дэниел явно находился под большим влиянием брата. У Роджера были холодные серые глаза и правильные, хотя и резковатые черты лица. Когда он волновался, уголок его рта чуть подергивался.

Как-то за обедом Майк спросил его о войне в Китае, и Роджер разразился целой тирадой, позабыв о еде. Ковыряя вилкой непрожаренное мясо с комковатым картофельным пюре и переваренной капустой, Роб хорошо понимал, почему аппетит Роджера переключился на разговор, но сам не участвовал в споре. По словам Роджера Пенфолда, эта война могла закончиться не один десяток лет назад.

— Но ведь Китай — большая страна, — возразил Майк. — Подавят восстание в одной провинции, а партизаны тотчас же объявятся в другой.

— Это ложь, к тому же неубедительная. Никто и не пытается ничего сделать. Просто это — весьма удобное местечко, куда можно упрятать опасных бунтовщиков.

— Но вас никто не принуждал?

— Я — офицер. Есть и другие добровольцы, но большинство вербуют из Урбансов. Их ставят перед выбором: либо Китай, либо тюрьма. Семь лет армейской муштры и все. Смерть в бою на этой войне им не грозит. Да они счастливы, что так легко отделались!

Он замолчал, взялся было за нож и вилку, но снова отложил:

— Вся система основана на условностях и строжайшей конспирации, продолжал Роджер. — Возьмем хотя бы деньги. Мы не говорим о них, словно их не существует. Мы живем на вклады, но никто не спрашивает, откуда они берутся. Так вот, эти деньги из Урбансов. Урбиты на заводах и фабриках производят товары, а джентри кормятся на доходы. Прежде капиталисты хоть как-то соприкасались со своими кормильцами, теперь же всякая связь изничтожена. Руки в перчатках передают вычищенные и умытые денежки через границу.

Робу показалось, что Роджер говорит чересчур напыщенным, книжным языком. Он тут же представил, как моют монеты в громадной бочке, тщательно сушат и передают через забор по цепочке из рук, одетых в перчатки. Конечно, он понимал, что это всего лишь метафора. Здесь и деньги были совсем другие — золотые и серебряные монеты, а не пластиковые жетоны и полосочки из папиросной бумаги, как в Урбансах. Роджер продолжал гневно рассуждать о несправедливостях общества. Майк слушал, затаив дыхание, а Роб попытался все-таки доесть, что было на тарелке и очень надеялся, что пудинг будет хоть немного съедобнее.

Они пробыли у Пенфолдов четыре дня. Наконец, к радости Роба, тягостный визит закончился, и мальчики отправились домой. Капитан и Песенка неспешным шагом везли их по гладкой равнине. Было раннее морозное утро.

— Этот дворецкий… — первым заговорил Роб. — Я ему дал полсоверена, как сказала тетя Маргарет, а он взял с такой миной, словно это был шестипенсовик. Как ты думаешь, он привык получать больше?

— Сомневаюсь, — ответил Майк. — Просто он такой сердитый и раздражительный от природы.

— А по-моему, здесь виновата атмосфера в доме, — не удержался Роб.

— Ты имеешь в виду сестру Дэна?

— И брата тоже.

— Не сравнивай. Она — уже почти готовая старая дева, злая на весь мир. А он хочет что-то изменить, сделать лучше…

— Например, совершить революцию.

— Если потребуется.

— Послушай, предположим даже, у него получится, разрушит он этот несправедливый мир. А что взамен?

— Что-то лучшее…

— Но что?

— Новое, свободное общество, которое сможет развиваться. Где людей не будут принуждать жить в праздности или всеобщей тупости. Где такие, как мой отец, смогут найти более достойное занятие для своих мозгов, чем разведение дурацких деревьев-карликов.

— Или мистер Пенфолд со своими часами?

— Точно!

— Но это глупо, — сказал Роб. — Всегда были люди, увлечения которых многие считали смешными. И чем ты прикажешь им заниматься в их возрасте?

— Дело не только в них. Это просто еще одно подтверждение. Все кануло в прошлое. Почему, например, сейчас не летают в космос?

Роб вспомнил, что ответил ему учитель на уроке истории техники на такой же вопрос, и повторил Майку: дескать, «очень расточительно и никакой пользы для человечества».

— А что на пользу человечеству? — спросил Майк. — Конные состязания? Крикет, вечеринки? А может, головидение и Игры? Ты говоришь: расточительно. Да разве есть что-нибудь более расточительное, чем ограничение человеческой мысли?

— Люди довольны своей жизнью, — не сдавался Роб. — Это главное, смутившись под взглядом Майка, он добавил, словно защищаясь:- Во всяком случае, большинство. И потом, я не представляю, как Пенфолды смогут совершить революцию — свой дом, и то не могут в порядок привести.

— Это миссис Пенфолд и Лилиан. Роджер тут ни при чем.

— Значит, Роджер с Дэном собираются воевать вдвоем, так что ли?

— У них много единомышленников.

Роб сомневался, что их действительно много: дюжина, а то и меньше мрачных ворчунов, злословящих за обедом. Не мудрено при такой скверной кухне. Пустые разговоры, рожденные плохим пищеварением. И все-таки… Он вспомнил, что говорила миссис Гиффорд о дурной репутации Роджера. Майку лучше держаться от него подальше. Роб осторожно, намеками, стал говорить об этом Майку. Тот немного послушал, потом спросил:

— Тебя мама научила?

— Что ты имеешь в виду? — смутился Роб.

— Она говорила со мной после того, как прочитала мой последний табель. Помнишь, на Рождество, вы с ней сидели в гостиной, а я музицировал в соседней комнате? Тогда я тоже кое-что услышал. В нашем доме довольно забавная акустика.

— Я ничего…

— Не сказал ей? — он усмехнулся. — Не волнуйся, я знаю. И за меня тоже не волнуйся. Мама часто бьет тревогу из-за пустяков.

Тревожиться и вправду было не о чем. У Майка это просто маленькое помешательство, пунктик. У них в школе был один мальчишка, который всю первую половину семестра прилежно учился играть на скрипке, а вторую строгал кораблики, чтобы потом пустить их в плавание по реке в окрестностях школы. Последней своей страсти он предавался с тем же воодушевлением, и хотя оба увлечения закончились безрезультатно, второе было менее изнурительно для окружающих.

— Забавно, — усмехнулся Майк.

— Ты о чем?

— Если бы я не погнался за тобой в тот день, я вряд ли задумался об этом когда-нибудь.