Октавия Батлер - Рассвет

Молча поднявшись с пола, Лилит сняла куртку и встала в постели на коленях. Склонившись над Никани и Джозефом, она глядела на них сверху вниз. На мгновение Никани показался ей невероятно похожим на то, каким она увидела когда-то Йядайю: совершенно чужеродное создание, гротескный образ, отвратительный в своем неописуемом уродстве, весь покрытый отростками, так напоминающими дождевых червей, со змеями, шевелящимися на голове, означающими непрерывное наблюдение за окружающим, реакцию на происходящее и выражение эмоций.

Застыв в коленопреклоненной позе, она лишь огромным усилием воли смогла заставить себя остаться на месте и не убежать от страха и отвращения куда глаза глядят.

Когда мгновение отвращения наконец минуло, она вдруг поняла, что задыхается. Никани дотронулось до нее кончиком своей чувственной руки, и она сильно вздрогнула. В течение долгой секунды, глядя на невероятный отросток, она терялась в догадках по поводу того, каким образом она смогла перебороть в себе ужас по отношению к таким вот вещам.

Сразу после этого она прилегла, испытывая чувство извращенного удовольствия в ожидании того, что могло дать ей это существо. Прижавшись к Никани, она несколько секунд провела в волнительном ожидании и успокоилась и ощутила счастье только тогда, когда чувственная рука оолой легко коснулась ее кожи и тело его рядом с ней содрогнулось.

Людей держали под наркотиками в течение нескольких дней – рядом с погруженными в наркотические видения людьми неотрывно находилась почетная охрана из одного или двух оолой.

– Они занимаются тем, что запечатлевают матрицы знания в их памяти. Примерно так можно назвать то, чем оолой занимаются, – объяснило Джозефу Никани. – Да, лучшего названия не подберешь. Это происходит химическим путем и другими способами.

– А чем тогда ты занималось со мной! – раздраженно воскликнул Джозеф.

– С тобой я занимаюсь тем же, чем занималось когда-то с Лилит. То, что я делаю сейчас с тобой, необходимо. Ни один человек не сможет вернуться на Землю, не пройдя через это.

– И сколько вы будете держать их всех под наркотиками?

– Еще совсем недолго. Мы постепенно уменьшаем дозу успокоительного, и сейчас некоторые лишь слегка под кайфом. Например, Тэйт Мара. Чего не скажешь о Габриэле Ринальди. Ты же, Джозеф, все воспринимаешь так, как оно есть, чистым и светлым разумом.

Никани устремило щупальца в сторону Джозефа.

– Но для всех остальных наркотики – обязательная мера? – пробормотал тот.

– С некоторой точки зрения, возможно, единственно верный выход. Глупо бояться неизвестности и незнакомых существ, людям следует избавляться от этих страхов, если они склонны считать себя разумными. При помощи наркотика мы удерживаем вас от рискованных и отчаянных поступков, которые могут кончиться тем, что вы просто причините себе вред, окажетесь ранены или что похуже. В то же время мы открываем вам мир гораздо более приятных вещей.

– Но этого недостаточно для такого обмена! Это несправедливо!

– Это только самое начало, Джозеф.

Тейхяхт, оолой Питера, сумело подтвердить известную истину о том, что оолой ошибок не допускают. Под влиянием введенных препаратов Питер превратился в другого человека. Впервые с момента Пробуждения он находился в мире, в том числе и с самим собой, отказался от борьбы, не пытался доказывать кому-то что-то, в общении был доброжелателен и приятен и весело шутил с Джин и своим оолой по поводу своей сломанной руки и предшествующей драки с Лилит.

Лилит, услышав об этом, поинтересовалась, что смешного нашел Питер в происшедшей стычке. Скорее всего причиной веселья тут были сильнодействующие препараты, вырабатываемые оолой. Под их влиянием Питер мог смеяться абсолютно надо всем. Под действием вещества оолой он готов был принять все, что угодно, и согласиться на любое соседство. И как только воздействие препаратов начнет ослабевать, Питер наверняка решит, вернувшись в прежний разум, что все это время над ним насмехались и его унижали. В его понимании препараты оолой станут не средством быстро и безболезненно привыкнуть к оанкали, этим пугающим чужакам, а способом повернуть его против самого себя, средством моральной казни пред лицом чужеродных извращенцев. Его человеческая гордость окажется уязвленной. Его мужское достоинство будет посрамлено.

Оолой Питера должно было обратить внимание на то, что в некоторые моменты поведения и слова его подопечного расходились с тем, что говорило в это время его тело. Но по всей вероятности это оолой было еще недостаточно знакомо с расой людей, чтобы суметь разобраться в таком его представителе, как Питер. Оолой Питера было старше Никани – скорее, приближалось годами к Кахгуяхту. Но при этом оно не отличалось проницательностью, столь свойственной и Никани и Кахгуяхту, и не имело и половины ума каждого из них.

В результате все закончилось весьма трагично. Оставшись наедине с Питером в его комнате и заперев за собой дверной проем, оолой подвергло себя неоправданному риску – заметив, что противник остался с ним один на один, Питер решил атаковать, и первый же его сильнейший удар к несчастью пришелся в нервный центр оолой, после чего тот, не владея собой от боли, прибегнул к рефлекторному приему защиты. Прежде чем Питер успел разобрать в чем дело, оолой мгновенным выпадом впрыснуло ему смертельную дозу яда, и Питер свалился на пол, содрогаясь в конвульсиях. Спазматически сократившиеся мышцы Питера переломили его кости как спички, после чего он впал в шок.

Как только оолой Питера оправился после первого приступа боли, оно попыталось спасти своего питомца, но было уже поздно. Питер был мертв. Тогда, опустившись около тела Питера, оолой замерло, свернув все свои щупальца в тугие пучки. Оно не желало ни говорить, ни двигаться. Его прохладная кожа стала еще более холодна, и на вид оолой быстро стало походить на человека, которого оно недавно убило.

К несчастью Питера, за происходящим в тот момент не наблюдал ни один сторонний зритель, иначе его, может быть, еще удалось спасти. Но в огромном зале было и без того полно оолой. Необходимости устанавливать наблюдение не было.

К тому времени, когда кто-то из оолой наконец обратил внимание на Джин, сидящую в одиночестве снаружи, рядом с закрытой дверью ее и Питера комнаты, все давно было кончено. Ничего, кроме того, чтобы вынести Питера наружу и передать тело семье убившего его оолой, поделать было уже нельзя. Оолой же остался в такой же, как и прежде, неподвижности.

Джин, все еще пребывающая под легким воздействием наркотика, остро переживающая одиночество и испуганная, избегала общества людей, собирающихся вокруг ее комнаты. Стоя в стороне, она смотрела на то, как выносили тело ее мертвого друга. Заметив ее, Лилит подошла ближе, зная, что ничем не сможет ей помочь, но все равно желая сказать слова утешения.