Оксана Панкеева - Пересекая границы (Судьба короля - 1)

- У нас и так проблемы! - расстроено махнула рукой Саэта и принялась стаскивать сапоги. - Кантор, пожалуйста, не отходи от меня на этих идиотских приемах. Когда ты рядом, они не решаются приставать. Этот сопляк меня сегодня полапать пытался. Хорошо, что у меня сиськи не настоящие, я бы ведь не выдержала, летел бы он кувырком через весь зал.

- Тебе легче, - вздохнул Кантор. - А бабы ко мне пристают одинаково, что в твоем присутствии, что без тебя. И с твоими воздыхателями тоже одни проблемы... И что смешно, весь континент считает, будто мистралийцы сексуально озабоченные! А на Галлант никто и внимания не обращает.

Это была чистая правда - Кантор имел несравненно больше проблем от любвеобильных жителей Лютеции, чем его подруга. Помимо наглых баб, достававших его своим вниманием, ему приходилось еще и отпугивать кавалеров от своей тихой и послушной жены. За те четыре дня, что они провели в Лютеции, он пять раз дрался просто так и два раза на дуэли - сначала с каким-то пьяным офицером на пистолетах, потом с еще одним мистралийским кабальеро на ножах. В общей сложности получилось четыре трупа, и в ближайшее время можно было ожидать неприятностей с местной полицией. А ведьма словно дразнилась - мелькала по городу то в одном месте, то в другом, и выловить ее никак не получалось.

- Не знаю, что делать, - развела руками Саэта. - Здешние мужики не понимают слова "нет". Только если ты стоишь со мной рядом и грозно водишь глазами, они не подходят. А стоит тебе отойти - и вот они, родимые.

Кантор плюхнулся на кровать, как он это делал каждый день - нравилось ему, что ли, на мягком валяться? - и полюбопытствовал:

- Саэта, а тебе правда ни один не нравится?

- С чего бы? - недовольно отозвалась та.

- А тот поэт, что тебя уговаривал замуж? Ты еще так боялась, что я его бить начну.

- Это не потому, что он мне нравился. Мне его жалко было. Он такой весь трепетный, хрупкий, ты бы его прибил одним ударом. А он не такой уж и плохой. Он мне стихи читал и с лапами не лез.

- Ну да, - засмеялся Кантор. - Только уговаривал бросить мужа. Я слышал. Вдохновенная была речь. "Ах, мадам, ведь вы не любите его! Вас отдали замуж, не думая о вашей душе и о ваших чувствах, за самодовольного богатого негодяя, и вы обречены загубить свою юность..." не помню как там дальше, но красиво. Насчет увядающего цветка, сорванного грубыми лапами, и тому подобное. И насчет того, что здесь вам не Мистралия, мадам, здесь женщина свободна... В гробу видал такую свободу! Здесь женщина свободна только отдаваться, независимо от того, хочет она этого или нет. Знаешь, в молодости мне нравилась Лютеция, но сейчас... То ли здесь все испаскудилось за эти годы, то ли я стал другим... А что, донья Маргарита, не желаешь ли действительно бросить мужа и связать свою жизнь с бедным поэтом?

- Кантор, - отозвалась Саэта, - Ты просто забыл или специально издеваешься?

- Забыл, - покаялся Кантор. - Извини, я не всерьез. Хотя, если честно, для любящего мужчины даже твои увечья - не препятствие. А супружескую жизнь можно наладить и с такой, как ты, нужно просто немного фантазии. Но это только в случае действительно настоящей любви, а такого случая хрен дождешься...

Саэта подумала, что бы такого неприятного ему сказать в ответ, чтобы он расстроился, но не взбесился при этом, и сказала:

- Кантор, а откуда у тебя такая нежная любовь к мадам Алламе? Память о прошлом, или как? Она ведь тебе в матери годится.

- Почему именно любовь? - Кантор удивился, но, похоже, не расстроился и не обиделся. - Я просто ее давний поклонник. Ну и что, что ей уже под пятьдесят? Она на столько не выглядит. А актриса она исключительная, другой такой актрисы я не видел. Я специально сходил посмотрел спектакль, потому, что она мне нравится. И цветы ей послал по той же причине.

- Я видела, как ты на не смотрел, - возразила Саэта. - Ну, признайся, у тебя с ней был роман в лучшие времена?

- Тьфу на тебя! - рассердился Кантор. - Сексуально озабоченная дура! Мадам Аллама действительно мне в матери годится! Я такими делами даже в ранней юности не страдал. Она просто моя любимая актриса. Я еще хочу послушать Гальярдо, так ты уж поостерегись спрашивать, не было ли у меня с ним романа.

- А что, ты ему тоже хочешь цветы послать?

- Хотелось бы, но неправильно поймут. А ты хочешь послушать Гальярдо, или тебе не нравится современная музыка?

- Почему, нравится. Хочу. А когда? У нас есть время?

- Есть. Завтра дневной концерт в "Одеоне". Приемы, по которым мы шляемся, все равно по вечерам. Давай завтра сходим днем. А потом пойдем в кафе поедим мороженого.

- Опять? Кантор, да зачем? Я не настолько люблю мороженое, чтобы давиться им каждый день. Вовсе не обязательно...

- Это я люблю мороженое, - пояснил Кантор. - Очень. Просто безумно.

- Больше, чем мадам Алламу? - подколола его Саэта.

- Трудно сказать, - серьезно ответил он. - Есть ее я не пробовал.

Его манера шутить с серьезной миной иногда раздражала. Трудно было понять, когда он шутит, а когда нет. Но на этот раз Саэта искренне рассмеялась, представив напарника в образе злобного огра-людоеда с огромной вилкой в руках.

- А откуда такая любовь к мороженому? - отсмеявшись, спросила она. Ты вроде равнодушен к сладкому.

- Да, - согласился Кантор. - Кроме мороженого. Ну, люблю я его. Могут у меня быть дурацкие мелкие слабости? Честное слово, романа с мороженым у меня не было.

- Что-то ты сегодня ненормально веселый, - заметила Саэта. - Много выпил?

- Не знаю... вроде немного... Но что-то настроение такое... То ли этот город на меня так действует? Можно, я на твоем рояле немного попиликаю? Тебя это не будет раздражать?

- Если не будешь лупить по клавишам. А ты что, умеешь? Одним пальцем?

- Двумя, - серьезно ответил Кантор и подхватился с кровати. - Конечно, умею, я же получил благородное воспитание. Я тут на днях услышал одну занятную мелодию... Вернее, не тут, а еще в Ортане... Она мне покоя не дает. Ты когда-нибудь такое слышала?

Он присел к роялю и изобразил нечто, совершенно не похожее на музыку.

- Это, по-твоему, мелодия? - поинтересовалась Саэта.

- Подожди, - смутился Кантор. - Сейчас я ее приспособлю более-менее для рояля... Это была песня для голоса с оркестром... причем неизвестных инструментов. Там точно были ударные, и мне их не хватает...

Он стал пробовать аккорды, подбирая тональность и выстраивая мелодию, и Саэта вдруг вспомнила их разговор в этой комнате четыре дня назад. "Бард без Огня - это очень и очень хреновый бард". Верно, дорогой товарищ Кантор. Хреновый из тебя бард. И на рояле ты играешь... не то чтобы совсем плохо, но не лучше, чем твоя гувернантка, которая тебя учила в детстве. Если, конечно, ты не врешь насчет благородного воспитания.

- Примерно вот так, - сказал, наконец, Кантор и снова изобразил свою занятную мелодию.