Михаил Казьмин - Через семь гробов 2

Голубоватая молния импульсного выстрела прочертила пустоту примерно посередине между «филиппком» Воронина и станцией.

— Лейтенант, вы там совсем охренели?! — взревел поручик. — Еще четыреста тридцать от меня!

— Не попали в тебя сразу, не попадем и сейчас, — хороший способ успокоить, мать их флотскую!

На этот раз выстрела пришлось подождать чуть дольше, видимо, на «Охотнике» очень уж тщательно прицеливались. И не зря — вторая молния воткнулась прямо в серое пятно, сразу же окутавшееся синеватыми разрядами, а через секунду перед поручиком вновь висела станция, уже безо всякой маскировки. Вот только не мигали на ее поверхности всякие огоньки и сигналы, не вращались антенны локаторов, не искали цель камеры. Импульсный заряд вышиб из станции ее искусственную электронную душу, оставив тело вроде бы как в сохранности.

— Ну вот, поручик, видишь, не попали же в тебя! — лейтенанта Волобуева явно переполняла радость. — Теперь станцию и мы видим. Спасибо тебе!

— Да всегда пожалуйста, — проворчал Воронин.

— Извини, поручик. Ну не предназначены эти пушки для такой стрельбы, и то, видишь, все сделали как надо.

— Да ладно тебе, лейтенант, оправдываться-то. Сделали и сделали, сам же вижу.

— Так, хватит любезничать, — вклинился подполковник Аникин. — Сергей, собираемся на «Чкалов».

Ну собираемся, так собираемся. Если Воронин понимал ситуацию правильно, сейчас фрегат и эсминцы выпустят целое войско беспилотников и те начнут искать серые пятна других станций-невидимок, а мертвую станцию заберут для дальнейшего исследования.

Не ошибся, ага. Он как раз нарезал круги вокруг «Чкалова», дожидаясь очереди на посадку, когда десятки беспилотных разведчиков вылетели прочесывать пространство. Поручик еще успел поразмышлять, хватит ли машинных мозгов беспилотников на то, чтобы повторять возле серых пятен его танцы, как увидел мгновенно распустившийся и тут же исчезнувший огненный цветок взрыва. Да уж, у одного точно не хватило…

Как выяснилось потом, не хватило и у остальных. Однако же гибель беспилотников подтвердила не только тот общеизвестный факт, что их электронные мозги не способны к самообучению, но и полное исчезновение неприятельских станций слежения из этого сектора. Единственной станцией, которой в какой-то степени удалось уцелеть, оказалась как раз находка поручика Воронина. Десантный корабль «Денис Давыдов» отправил к ней абордажный бот с саперами, и те, воспользовавшись выходом станции из строя после полученной импульсной плюхи, аккуратно демонтировали ее систему самоликвидации — береженого, как говорится, и Бог бережет. А потом станция отправилась на тот же «Давыдов» в качестве трофея. Что ж, теперь стало понятным, почему несчастный «Гусар» не заметил никаких станций слежения перед своей гибелью. Куда менее понятным оставалось другое.

Останки крупного корабля, как и предполагал Воронин, были идентифицированы как принадлежащие легкому крейсеру типа «Нэшвилл». Судя по результатам первого осмотра, свою смерть корабль встретил относительно недавно, получив множество торпедных попаданий — кто-то на торпедах явно не экономил.

Те лоханки, которые обездвижили пилоты сто первого полка, занимались, как удалось выяснить, поиском на разбитом крейсера любого оборудования, представлявшего хоть какую-то ценность, а также присвоением найденного и его вывозом. Установить, кто организовал это коммерческое предприятие, пока не представлялось возможным из-за дьявольской предусмотрительности этих самых организаторов. В вентиляционные системы всех доставшихся русским посудин были хитро встроены распылители ядовитых газов, запускавшиеся при открытии внутренних дверей шлюзовых камер, то есть появление на каждом судне абордажной команды, которой как раз-таки через шлюзовые камеры и было проще всего вломиться, означало быструю и гарантированную смерть всему экипажу. Самим десантникам от этого было ни холодно, ни жарко, так как работали они в штурмовых скафандрах, но офицеры разведки ругались распоследними словами — допрашивать им было некого. Компьютеры всех упомянутых галош тоже представляли интерес разве что в качестве экспонатов музея древней техники — одновременно с распылителями газа запускались упрятанные в них термитные заряды, выжигавшие накопители памяти. Все концы были обрублены грамотно и безжалостно.

На русской эскадре абсолютно все, в том числе и поручик Воронин, чувствовали себя обворованными. Кто-то увел у них из-под носа их законную добычу и при этом ухитрился остаться не то что безнаказанным, но попросту неизвестным. Но человеческий ум всегда сможет утешить сам себя в любом, даже самом безнадежном положении. Вот и поползли среди пилотов, флотских и десантников разговорчики о том, что все это — грандиозная подстава, что западники угробили списанного много лет назад близнеца крейсера-призрака, не дошедшего до разделки на металл, а сам крейсер где-то прячется. Что по этому поводу думало себе начальство, никто не знал, но пресекать подобные разговоры командиры не спешили, и это вселяло в души проблеск надежды.

Сам поручик первые пару суток после всех этих событий наслаждался честно заслуженным положением героя дня, однако, замучившись уже к концу вторых суток бессчетное количество раз пересказывать историю о том, как он раскрыл станцию-невидимку, был только рад падению общего интереса к нему и его достижениям. Душу Воронина согревало лишь то, что представление к награде на него с рекордной скоростью проскочило через все положенные инстанции на эскадре и благополучно отправилось туда, где раздавали ордена и звездочки на погоны.

Глава 33

«Скорее бы уже все это кончалось!» — вот примерно так, в самом сжатом виде, если убрать ругательства и иные очень грубые, хоть и вполне литературные, выражения, звучало мысленное приветствие, которым Корнев встретил свой очередной, двенадцатый по счету, день на «Звезде счастья». Проснувшись раньше Хайди, Роман не спешил вставать, лежал и размышлял. О том, как он соскучился по своему кораблю. О том, с каким бы удовольствием он вот прямо сейчас поменял бы эту люксовую каюту на тесную и уютную каморку, носившей гордое имя капитанской каюты на родном «Чеглоке». О том, как надоели ему остальные пассажиры «Звезды счастья». Ну разве что кроме обоих Вителли, но вот кое-какие другие персонажи, называть не будем, надоели до такой крайности, что и думать о них противно. О том, как было бы здорово вдвоем с любимой женой умотать куда-нибудь на «Чеглоке», где они были бы только вдвоем. И почти полчаса умственной деятельности в таком направлении. Ну да ничего. Сегодня, завтра, да полдня послезавтра — и все. Отпуск у него еще будет неделю почти, у Хайди тем более, и они успеют пожить в свое полное и безраздельное удовольствие. А пока… Пока у него еще оставались дела, которые надо завершить.