Дж. Дэвид Нордли - «Если», 1996 № 05

— Компьютер, — скомандовал он, — твое имя — Звезда.

— Есть, капитан.

— Меня зовут Кейз.

— Есть, Кейз.

— А теперь даю тебе задание…

Кейз шел на снижение над пляжем. Корабль остался на орбите, и Кейз летел в маленькой лодке, оборудованной совершенной аппаратурой, какая в прежние времена никому не снилась. На груди у него был кармашек, плотно прилегавший к телу, словно участок пересаженной кожи (только сам Кейз мог отделить его от груди, дав мысленно особую команду).

В кармашке находилось компактное устройство для управления кораблем, лодкой и связью.

Где находится нужный участок, компьютер без труда определил по траектории полета капсулы, в которой нашли Кейза, с учетом бесчисленных данных анализа всех возможных причин, повлиявших на ее курс за эти долгие годы.

— Почти не изменился, — пробормотал Кейз, обращаясь мысленно к планетоиду или его неведомым обитателям. Песчаный пляж снова обрамлял озеро. Песок был вытоптан в тех же самых местах. К опушке леса вела тропинка. Туда, где когда-то был их дом.

Вот он. Там же, где и стоял…

Кейз подлетел ближе и посадил лодку. Дом. Крыша из листьев и травы, рваная занавеска колышется в дверном проеме, а вот и глиняные тарелки, даже высохшие фрукты, которые своими руками… ее взгляд… Джэн… Джэн… А вот и его копья, каменные скребки и даже, подумать только, диктофон. Кейз забрал все.

Он вернулся на лодку и подлетел туда, где были спасательные капсулы.

Капсула Джэн исчезла.

Кейз снова посадил лодку.

Вот опаленный грунт — это следы взлета его капсулы. Там, где была капсула Джэн, никаких следов. Если она не взлетела, и здесь ее нет…

Да, но ведь прошло тысячелетие, не забывай.

Что-то вроде бы послышалось (похожее на смех), и Кейз краем глаза заметил какое-то движение вдали.

Всего лишь птица.

Птица! Ни разу они не видели на планетоиде птиц, ни единого раза.

Он обернулся и стал следить. Птица летела высоко над лесом прямо к его лодке, плавно скользя в воздухе. Кейз наблюдал с мрачным бесстрашием. С виду — нагой человек с прилепленной к груди наклейкой. Но он способен вступить в любое единоборство.

Птица оказалась вовсе не птицей, а странным существом, нелепым, смехотворным, с большими умными глазами; то ли двуногое, то ли четвероногое. Крылья, как у летучей мыши, свернулись, превратившись в подобие рук. Существо опустилось на землю и бесстрашно заковыляло к Кейзу, не сводя с него глаз.

Кейз рассматривал его не шевелясь — и вдруг услышал смех. Тот самый хохот, тот самый, что преследовал их, терзал, когда они здесь жили. Даже новые возможности Кейза и мощь, которую он обрел, не могли заглушить ужаса и отвращения, нахлынувших на него.

Один прыжок — и Кейз очутился у лодки. Он стоял спиной к борту, сощурив глаза и задыхаясь. Он сотрет эту тварь в порошок. Он раздавит всю эту мерзкую планету, как яичную скорлупу. Он…

Существо, смеясь, приблизилось. На трех лапах. В четвертой оно что-то держало.

Что это?

Кейз взял протянутый ему предмет. Нарукавная повязка Джэн!

Кейз издал звериный вопль и бросился на чудище, но урод отскочил, встал поблизости и, ухмыляясь совсем по-человечески, поманил Кейза лапой.

Кейз медленно двинулся вперед. Уродец повел его в лес, пробираясь меж деревьев. Уродец отлично понимал, что он в безопасности — ведь он может показать Кейзу, где находится тело Джэн. Кейз размышлял по дороге о том, известно ли его проводнику о защите, которую обеспечивает спасательная лодка: ее система может в долю секунды окружить Кейза непробиваемым щитом, выжечь вокруг него землю, вмиг подлететь к нему (лодка не подчинялась законам инерции), сумеет отыскать и догнать убегающего врага на земле, на воде, в воздухе.

Кейз следовал за своим проводником, пробирался по песку между скалами, через лесные заросли, пока впереди не открылась полянка, где уродец, посмеиваясь, начал рыть землю.

Кейз наблюдал за ним — вот он остановился, выпрямился и с дурацкой своей ухмылкой, блестя глазами, сделал знак, что ждет от Кейза помощи.

И Кейз бросился помогать. Он рыл землю голыми руками вместе о этим невероятным существом, пока из-под земли не мелькнул изгиб металлического корпуса.

Кейз рыл, как одержимый. Он был охвачен восторгом, он не жалел себя, ломал ногти, задыхался. Мало-помалу они откопали капсулу. Совместными усилиями, ухватившись за один конец, вытащили корпус. Кейз очистил боковые поверхности и залился слезами, как дитя.

Он коснулся своей кнопки управления, и лодка, пронзив чащу, приземлилась на поляне. Борт опустился, появились две маленькие лебедки. Они, словно два блюдечка, подплыли по воздуху к капсуле. Уродец кинулся помогать Кейзу, но тот лишь отмахнулся. Лебедки подняли капсулу, повернули ее и пронесли над открытым бортом в лодку.

Кейз одним прыжком вскочил на борт и, обернувшись, крикнул:

— Кто бы ты ни был, приятель, большущее тебе спасибо. Прощай!

Уродец тоже вскочил на борт и, склонив голову к плечу, с мольбой уставился на Кейза.

— Послушай, я тебе очень благодарен, и все такое, но мне пора.

Кейз махнул рукой — мол, уходи, однако нелепое создание осталось. Кейз столкнул его, уродец полетел вниз, полурасправив странные крылья, чтобы удержаться в воздухе. Борт уже поднимался, и Кейз прыгнул в лодку. Уродец хихикнул, обернулся блестящей черной кнопкой, скакнул на бортовую поверхность, оттуда в лодку вслед за Кейзом. Борт захлопнулся.

Кейз сел к пульту. Спинка его кресла была обита блестящей черной материей, утыканной многочисленными блестящими черными кнопками. Точно такая же кнопка незаметно пристроилась в ряд с остальными.

Кейз отправился к себе в отсек. Он понимал, что самое лучшее сейчас заснуть, отключиться часов на двенадцать. Нет, не получится, нужно сначала дождаться… Вызванный доктор лишь заметил: «Страшно долго, страшно долгое время…» И не позволил Кейзу на нее взглянуть. И еще произнес странную фразу: «Она бы никому не позволила сейчас смотреть на себя». Кейз спросил, почему, а Доктор ответил: «Потому что она — женщина».

Похоже, все знали о женщинах нечто неведомое Кейзу.

Он прошел в свой отсек, огляделся. Джэн… как не думать о Джэн, когда все вокруг было для него полно ею. Не думать о Джэн… Перед Ним — диктофон и каменные копья. Вот они…

Он поднял диктофон. «Блестит в лучах света…» Ее голос. Он вернул запись чуть назад: «… если бы он мог взглянуть на себя со стороны, как его тело блестит в лучах света, капли воды, словно жемчужины, и зубы сверкают, когда смеется… почему он никогда не скажет мне, что его смешит? Он такой скрытный, сдержанный. Почему? Почему он совершенно не понимает женщин?»