Селия Фридман - Черные Земли

- Возможно, я переменился, - терпеливо возразил Охотник. - Возможно, свобода избавиться, наконец, от страха перед смертью предоставила мне шанс, которого я столько ждал и искал. Или, быть может... быть может, вы никогда не знали меня настолько хорошо, как казалось вам самому. Может быть, вы видели во мне только то, что хотели видеть, и ничего больше. А теперь шоры с глаз убраны. - Он страстно погладил девушку по волосам. Теперь истина стала явной. Теперь я могу стать тем, кем должен был стать, тем, кем бы я стал столетия назад, не потрать я половину энергии на создание тошнотворного механизма выживания.

- Пошли, - велел он девушке, отпуская ее. - Я здесь закончил. Пойдем повидаемся с твоим Принцем.

Она начала подниматься по лестнице первой, изящной рукой опираясь о стену. Дэмьен следил, пока они оба не пропали из виду, а затем слушал до тех пор, пока на винтовой лестнице не затих шум шагов. И когда они исчезли, он зарыл лицо в ладони - и они затряслись от бессильной ярости, и все его тело тоже. От ярости и от скорби. И от осознания собственной беспомощности.

Через какое-то время Йенсени тихо спросила:

- С вами все в порядке?

Священник сделал глубокий вдох, пытаясь по возможности укрепить голос:

- Да, в порядке. - Он с трудом поднял голову, глаза у него были влажны. - Сдай карты, хорошо?

Пока она возилась с игральной колодой, он вспомнил о еде, принесенной Таррантом, и после минутного колебания смирился, решив все-таки взять ее. Сквозь прутья решетки протащить поднос было невозможно, поэтому ему пришлось брать все порознь: хлеб, сыр, мясо и что-то еще, завернутое в салфетку... Этот последний предмет удивил его: что-то он не припоминал, чтобы что-нибудь подобное подавали здесь раньше.

"Наверное, серебряные столовые приборы, - ехидно подумал он, разворачивая салфетку. - Наверное, Принц, наконец, решил доверить нам ложку и вилку..."

Но это действительно был нож!

С перламутровой рукоятью, покрытой тонкой серебряной филигранью. А в центре рукояти выкована эмблема клана Таррантов. Лезвие острое и яркое, и от него исходит свет, слишком холодный, чтобы быть отражением света фонаря, и не отбрасывающий тени, а следовательно, неестественный.

Пораженный Дэмьен уставился на нож. Холодное пламя. А чем же это может быть еще?

Но какого черта...

Йенсени подсела к священнику и посмотрела на вещь, лежавшую у него на ладони.

- Что это такое?

- Это его, - выдохнул Дэмьен. Он вспомнил, как этот нож в Брианде вспорол руку молодому мужчине. Вспомнил, как этот нож в Запретном Лесу вспарывал окровавленные бинты на животе у Сензи. Вспомнил, как этот нож во многих других местах... - Это его нож. Только раньше он не был подвергнут Творению...

А сейчас, вне всякого сомнения, это произошло. И все же... если этот свет и впрямь представляет собой холодное пламя Охотника, то это можно было бы почувствовать и через салфетку. А тут... Дэмьен сомкнул руку на лезвии - осторожно, чтобы не искушать его, - но ничего не почувствовал. Ни холода. Ни зла. Ничего из того, что он привык связывать с могуществом Тарранта или с волшебным мечом, который тот постоянно держал при себе.

- А сейчас? - спросила девочка.

Он раскрыл ладонь. Салфетка, в которую был завернут нож, потемнела, а само лезвие осталось ярким. Это был свет холодного пламени, вне всяких сомнений. Слишком часто Дэмьен видел его, чтобы с чем-то спутать.

- По-моему, он заговорен, - прошептал он.

И подумал при этом: "Холодное пламя! Возможно, мне удастся взять его под контроль. Мне - и никому другому. Даже Принц не осмелился бы на такое - он не стал бы возиться с вещью, способной высосать его жизнь в мгновение ока".

Единственное, о чем он мог сейчас думать, - так это о его личном связующем звене с Таррантом, коммуникационном канале между двумя колдунами. Но подключиться к нему сейчас... Волна ненависти и отвращения нахлынула на него при одной только мысли об этом. Этот лживый вероломный ублюдок... Но он вручил им заговоренный нож. Предоставил им шанс. Жалкий, ничтожный, но все-таки шанс.

"И это наша единственная надежда, - внезапно понял он. - Да и он сам не смог бы предоставить нам никакого другого".

- А почему он не сказал нам об этом? - спросила Йенсени.

Едва услышав эти слова, он понял и какой нужно дать ответ, и его рука машинально сомкнулась на рукояти. Он завернул нож в салфетку и убрал с глаз долой.

- Потому что Принц не доверяет и ему тоже, - ответил он. - И все время следит за ним.

"И, возможно, следит и за нами, причем прямо сейчас".

- Нет, - прошептал он. - Принц считает нас совершенно беспомощными. Таррант представляет собой возможную опасность, а мы нет.

- Что такое?

Он вновь развернул салфетку и всмотрелся в подарок. Заметив, что нож складной, он вложил лезвие в рукоять. В таком виде нож был мал и удобен и легко помещался в ладонь. Или в карман. Или в рукав.

- Нам нельзя сейчас говорить об этом, - объяснил он. Очень тихим голосом. - Потому что если кто-нибудь нас подслушивает... тогда все кончено. Понимаешь, Йенсени? Так что ни единого слова.

Широко раскрыв глаза, девочка кивнула. Он снова завернул сложенный нож в салфетку и спрятал его в брючный карман. Позже, успокоившись, ему надо будет как следует над всем этим поразмыслить. Где держать нож и как его использовать.

"Нож в сердце столь же смертелен для посвященного, как и для любого другого смертного". Кто же сказал это? Сиани? Или Таррант? Воспоминания расплывались. Хорошо, все равно ему надо будет подумать. Надо будет придумать план действий.

- А мне что делать? - шепотом поинтересовалась девочка.

- Продолжай играть.

И он положил на пол между ними монетку - полцента северных стран, а мысль его меж тем лихорадочно работала.

"Нет, Джеральд Таррант, я тебя действительно не знаю, - думал он. Взял сданные девочкой карты, развернул их в руке веером. - Совершенно не знаю".

В кармане горело холодное пламя.

18

- Дэмьен! Дэмьен! Вставайте!

Тьма рассеялась до полутьмы, перечеркнутая светом фонаря. По другую сторону решетки маячили фигуры воинов, перепоясанных мечами. Йенсени расталкивала его.

- Они говорят, что нам пора повидаться с Принцем.

Медленно, мучительно он поднялся на ноги. Мышцы затекли и разболелись от холода и бездействия, да и короткая цепь на щиколотках мешала ему подняться с необходимой легкостью. И все же в конце концов он встал и посмотрел на людей, столпившихся в другой половине подземелья. Шесть мужчин и командир-ракх. Катасах.

- Его Высочество желает видеть вас, - объявил длинногривый капитан.

Дэмьену не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть, а затем отступить на шаг, давая страже возможность отпереть дверь. Трое воинов прошли в темницу и застыли вокруг узника.