Пал Молнар - Последний долгожитель (Сборник)

Возникали запутанные и противоречивые гипотезы, предположения одно фантастичнее другого, развивались самые крайние теории. Ученые ломали головы, не спали ночей, подсчитывали, выводили формулы, исписывали горы бумаги-безрезультатно…

Но все были окончательно поражены, когда один молодой коллега физика заявил, что ему удалось прояснить загадку. Этот молодой человек проследил за цветными точками, вспыхивающими в нити. В расположении точек, в комбинации цветов он увидел определенную закономерность. Он еще раз исследовал электрические и магнитные свойства нитей. И предчувствуя, что из этого получится, заложил данные в счетную машину.

— На них находится текст… — заявил он комиссии ученых, занимающхся этой проблемой.

— Текст? — переспросил председатель.

Молодой исследователь показал папку.

— Да, — сказал он чуть смущенно, — текст, вернее, информация.

— Что же это за текст, позвольте спросить? — откинулся в кресле председатель.

Молодой человек молчал.

— Ну? — спросил председатель.

Молодой человек раскрыл папку и вынул из нее единственный листок бумаги. Горло его перехватило от волнения, он оглядел членов комиссии. Физик, который уже познакомился с результатами работы молодого сотрудника, кивнул ему. Тот начал:

— Это может показаться невероятным, но я приведу доказательства… Текст этот следующий:

"Мир разумным существам планеты… Мы, Иэл и Аур, исследователи космического пространства, передаем вам все знания нашего мира… Будьте осторожны! Если эти знания использовать в целях уничтожения…"

Молодой человек положил листок.

— Вот и все… — сказал он тихо.

Члены комиссии молчали.

Космический корабль несся в абсолютной тьме межзвездного пространства. Два путешественника погрузились в долгий анабиотический сон. Приборы время от времени принимались щелкать, потом снова смолкали, лампочки зажигались и гасли, все антенны, распределители энергии, торчащие в стороны защитные экраны огромного корабля работали бесперебойно.

По следам "Воздушного корабля"

(Послесловие)

Инопланетянин в серебристом плаще, наделенный телепатическим даром, лицом к лицу сталкивается с инквизитором. Конфликт эпох, разделенных тысячелетиями, единоборство мировоззрений, случайное пересечение мировых линий…

Есть вечные темы, к которым вновь и вновь, словно наращивая витки спирали, возвращается научная фантастика. Рассказ Эндре Даража "Порог несовместимости" напомнил мне повесть польского писателя Кшиштофа Боруня "Восьмой круг ада" и очень близкую к ней по колориту новеллу чехословацкого фантаста Вацлава Кайдоша «Опыт». Поистине знаменательно, что именно писателей стран социализма заинтересовала по сути одна и та же проблема, которую можно обозначить в трех словах: столкновение прошлого с будущим. И не менее символично, что и повелевающий миром духов Фауст Кайдоша, и инквизитор Боруня, и мракобес из рассказа венгерского писателя Даража выглядят одинаково жалкими и бессильными. Причем не столько в сопоставлении с могуществом людей будущего или звездных пришельцев, сколько в сравнении с их высокой моралью. Поэтому отнюдь не случайно, что венгерский, польский и чехословацкий писатели сумели, каждый по-своему, показать могучую силу нравственной убежденности человека нового мира.

Продолжая начатый в предисловии рассказ о венгерской фантастике, я как бы принимаю эстафету от Петера Куцки, с которым нас связывает многолетняя совместная работа в международных писательских организациях. Петер Куцка внес немалый вклад в развитие современной венгерской фантастики, которая в последние годы стада заметным явлением культурной жизни страны.

Показательно, чти именно Будапешт в 1971 году сделался столицей первого Международного форума фантастов социалистических стран. Ведущие венгерские издательства широко раскрыли двери перед литературой, которая стала музой научно-технической революции. Выходят очень популярные в стране журналы и бюллетени, посвященные исключительно научной фантастике, появляются новые фантастические фильмы.

Сделанный Петером Куцкой исторический обзор венгерской научно-фантастической литературы избавляет меня от необходимости начать свой очерк с азов. И все же мне хочется немного дополнить венгерского коллегу и задержаться на одном имени, ибо оно, на мой взгляд, дает ключ к пониманию своеобразия совокупного мира, созданного венгерскими фантастами. Речь идет о Фридеше Каринти, которого Куцка справедливо причислил к классикам. Легенды и анекдоты об этом замечательном острослове и по сей день можно услышать в кабачках Буды и Пешта. Любимыми книгами юного Каринти были романы Жюля Верна и "Трагедия человека" Мадача. Глубокий интерес к чисто человеческим аспектам научно-технического прогресса замечательный венгерский фантаст и сатирик сохранил до конца своих дней. Еще гимназистом он написал роман" "Путешествие на Меркурии", в предисловии к которому сформулировал свое кредо: "Я не стремлюсь показать, как долететь до Меркурия, я просто показываю, что в мыслях это вполне возможно. Мысль — лучший воздушный корабль, за несколько мгновений мы можем очутиться там, где захотим, и в сотнях вариантов представить свое путешествие".

Чудесный корабль Каринти понес его не только на Меркурий, но и в "Свадебное путешествие через центр Земли" и "Путешествие в Фа-ми-ре-до", в седую древность ("Сын своего века") и далекое будущее ("Экзамен по истории"), на Марс ("Легенда о поэте") и, уже в образе марсианина, вновь на грешную землю ("Письмо в космос"). И все это было написано в 20-х годах нашего века!

Каринти был современником Уэллса и Кафки, Чапека и Ионеско. Он зорко провидел и величайшие победы человеческого разума, и то безмерное падение, которое уготовил этому разуму фашизм. Подобно Кафке он обостренно ощущал мертвое отчуждение, которое породил капитализм, подобно Уэллсу предчувствовал творческое «безумие» радикальных научных идей нашего века. И вывод, к которому он пришел, был беспощаден и точен, как это свойственно подлинному знанию, как это характерно для насстоящего искусства: "Капитализм волей-неволей становится на пути технической революции, ибо она неминуемо ведет к упразднению частной собственности, которую, кстати, мне вовсе не жаль!"

Последняя повесть Каринти называлась "Путешествие вокруг собственного черепа". В Будапеште я видел снятый по ее мотивам цветной фильм. Он вновь поразил меня странным пророческим синтезом, который так характерен для Каринти. Венгерский художник не только предвосхитил некоторые новейшие открытия в области нейрохирургии мозга, но и облек их в ту изощренную, неуловимо ускользающую форму, которая характерна для многих современных деятелей западного киноискусства, в частности для Феллини (вспомним его знаменитый фильм "Восемь с половиной").