Александр Казанцев - Донкихоты Вселенной

Дальше этих мудрствований Кардий был не способен мыслить.

Девица Лилия де Триель умела узнавать все раньше других. Когда в замке послышался шум, ей стало ясно, что явились священнослужители из Орланского собора нижайше умолять короля выслушать оглашение папийской буллы.

Проницательная красавица оказалась права.

Церемониймейстер двора, не осмеливаясь поднять глаз на королевскую постель под балдахином, попросил его всевластие прибыть на площадь перед Орланским собором, где уже собираются не только все горожане, но и преданные королю войска. Булла должна воодушевить их для отпора тритцам, грозящим разгромить город, не пропустив ни одного дома, ни одной из женщин.

- Как, даже госпожу де Триель? - не нашел ничего глупее произнести Кардий VII.

Сконфуженная Лилия де Триель закрылась с головой простыней и сказала:

- Не бывать тому! Король поручил мне написать папию И Скалию письмо, и я уже подготовила его. Тот же гонец, который привез буллу, отвезет письмо, а ответ папия едва ли придется по вкусу осаждающим тритцам.

Кардий удивленно обернулся к фаворитке, но из-за натянутой простыни не встретился с ней взглядом.

Пришлось покидать сладкую постель и облачаться в блестящие одежды.

Лилия де Триель проскользнула в свой будуар, расположенный рядом с опочивальней Кардия, и три прислужницы занялись ее замысловатыми нарядами, которыми предстояло сразить на площади и горожан, и солдат, а о женщинах и говорить нечего!

Сверкающая королевская карета с восьмеркой золотомастных лошадей доставила сиятельную чету на площадь Орланского собора.

Перед входом в него был сооружен помост, напоминавший эшафот, на который вели несколько ступенек.

Карета Кардия остановилась у помоста. Блистательные Кардий и идущая на шаг сзади Лилия де Триель направились к отведенному им почетному месту, вызывая общее восхищение.

Казалось, люди собрались здесь как на публичную казнь, чтобы возбудить себя брызнувшей кровью, взволновать себя чужой, но неумолимой для всех смертью. У эшафота стоял палач в красном балахоне с узкими прорезями для глаз, в остроконечном колпаке.

Но палач не взошел на эшафот, стражники не подвели осужденного со связанными за спиной руками.

Вместо них на помост поднялись два монаха, один в пурпурной мантии птипапия, другой в сермяжной сутане.

Палач разжигал перед помостом костер.

Неужели отлученного от церкви сразу сожгут здесь перед собором? Слуги СС увещевания, которых знали в лицо, устрашающе шмыгали у костра, перекидываясь с палачом словами.

Птипапий, по всей видимости, был слишком нездоров, чтобы самому прочесть папийскую буллу.

Удивительно, что он поручил это сделать Мартию Лютому, которого папий и отлучил от церкви.

Громким внятным голосом прочел Мартий грозные слова о том, что негодный инок Мартий Лютый за выступление в соборе св. Камения во время благочестивого диспута о всепрощении господнем подверг сомнению милосердие всевышнего и ратовал за то, чтобы все люди грешили безбоязненно, ибо на Землии им за это ничего платить не придется, а небесная кара когда-то еще будет, да и будет ли вообще.

Гул пробежал по толпе.

Затем загремели устрашающие слова наместника всевышнего на Землии папия И Скалия о вменении в обязанность каждому истому добриянину гнать отлученного от церкви негодного Мартия Лютого с порога, не давая ему приюта, куска хлеба или кружки воды, дабы псом смердящим околел он в придорожной канаве.

Какие-то женщины заплакали в толпе. Послышались возгласы, обычные во время истязаний обреченного на эшафоте.

Мартий Лютый кончил чтение, поклонился на все четыре стороны, как обычно делал это осужденный на смерть, а затем возвысил голос:

- Вас удивляет, дорогие мои френдляндцы, зачем разожжен здесь палачом костер? Не сожгут ли здесь неугодного церкви отступника? Да, верно угадали горожане и солдаты, а также прекрасные дамы, пришедшие сюда. Здесь произойдет сожжение отступника от истинной религии Добра, созданной полторы тысячи лет назад божественным Добрием. Но истинный отступник восседает на святом престоле под именем И Скалия. Вместо него сожжена будет его булла. Но прежде, чем вы увидите, как свернется, потемнеет и вспыхнет этот клочок папийской бумаги, я разоблачу его автора, присвоившего себе имя наместника всевышнего на Землии. Отец Лжи, он ложью опутал всех вас, думающих, что через него и его столь же безнравственных, как он сам, служителей вы общаетесь со всевышним. Я сказал так в соборе св. Камения, и за это отлучен от папийской ложной церкви, якобы твердой, как скала, веры. Я сказал и повторяю вам всем, что нет ни у кого права вставать между любым из вас и всевышним. Не нужно для этого пышных храмов, выстроенных на ваши заработки, не требуются для этого убившие будто бы свою плоть святоши, мешающие вашему общению с всевышним выдуманными спектаклями и песнопениями. Учение Добрия не требует никаких храмов, никаких служителей, оно учит быть добрым, самим служить добру, не позволяя кому-либо именовать себя более приближенным к всевышнему, чем каждый из вас. А они, попы, присвоили себе еще право "святого прощения", торгуя оправданием любых злодеяний. Так Сатана свил себе гнездо в Святикане с чревоугодием и развратом. Еще доход пожизненность браков, установленная самовольно папием. Несчастье мужчин и женщин, скованных церковью и не имеющих средств, чтобы откупиться от папия и стать свободными. Это снова выдумка Сатаны. Все люди свободны и в общении со всевышним, и в добровольном браке, который должен держаться только на взаимной любви. И не продает всевышний этой свободы!

В толпе подхватили последнее слово, послышались крики: "Свободы! Свободы!". Люди требовали ее.

Когда, после поднятой руки Лютого, крики смолкли, он продолжал:

- Превращать всевышнего в торгаша постыдно! Но папийцы Святикана не знают стыда. Вас, простых добриян, уверяют, что каждый из вас регулярно может очиститься от грехов святым причастием, притом бесплатно. Стоит только вообразить, что подносимый вам глоток вина - кровь божественного Добрия, умершего за нас, а кусочки хлеба, плавающие в этой "крови", - это куски его тела. Что это, спрашиваю я вас? Кто осмелился сделать вас участниками такого безобразного спектакля? Церковники пытаются возвратить вас к дикости далеких предков, к каннибализму! У невежественных дикарей было поверье, что, съев кусок тела человека, якобы обретаешь его силу. А вас заставляют сожрать, подобно хищникам, часть трупа всеми обожаемого Добрия и этим приобщиться к святости! Вот на чем держится папийская религия, скала ее твердой веры! На людоедстве! Кормя вас вымышленными останками великого мученика Добрия, она съедает ваши души! Напрасно искать меж скал добра души, добро продается, а неимущим вместо него предлагается ложь!