Владимир Щербаков - Чаша бурь. Научно-фантастический роман

…Сон. Закрыв глаза, ныряешь в глубину, где медленно несет тебя холодный придонный поток, цепляешься за камни, чтобы дольше проплыть. Еще миг — и темнеет дно. Открыв глаза, различаешь зеленую дернину на противосолнечном его скате, красные летучие огни рыбьих плавников, клубящуюся муть ключа в песчаной воронке. Обшариваешь рачьи норы и мокрой головой раздвигаешь хрупкие ветловые ветки, щедро залитые водой с весны.

Сон относит меня на три солнечных цикла. Я иду проселком, сворачиваю на тропу среди хлебов, взбираюсь на знакомый холм.

О, я догадываюсь, что там должно произойти. Вот и знакомая печь для обжига известняка. Настя уже наверху, и я задыхаюсь, спешу к ней. Понимаю, что опоздал. Сбегаю вниз. Она упала, но я успеваю подставить руки. Ловлю ее, опускаю на землю. И сразу же, как это может быть только во сне, холм исчезает. Поднимается ветер, набегают облака — я не узнаю окрестность. Я силюсь вернуться туда — и не могу найти дорогу.

Но сон продолжается.

Память не просто вернула меня в тот день, нет, она словно сделала петлю: и был я здесь и там одновременно. Два мгновения… Первое: обрыв под зеленым загривком холма, падающая девочка. Второе: я подставляю руки, ловлю ее, опускаю на траву. Она протягивает мне букет (мне ли?) — четыре стебля цикория.

И потом я силюсь сообразить (и тоже во сне!), как такое может статься. И вспоминаю, что и на расстоянии можно воздействовать биополем, можно передвигать предметы силой взгляда, преодолевать время, переноситься в пространстве — телепортироваться. Но если моя энергия проявилась случайно там, в прошлом, то и оттуда в наше сегодня тоже должно что-то перейти. Да, я думал и думаю, что энергию можно уравновесить массой. Тогда должно появиться нечто оттуда, из того давнего дня. Случай особый, редкостный, но лучше уж допустить взаимопроникновение, чем двойную телепортацию: в пространстве и времени. Этим и кончился странный сон.

Просыпаюсь — за окном дрожат листья от ударов капель. Низкая туча закрыла небо. Слепой рассвет, от мокрых клейких листьев в комнату прокралась тонкая пахучая сырость. Двор за окном зелен и сумрачен. Но утренняя вереница машин уже начала свой неотразимый бег, с дальнего шоссе доносится приглушенный гул. Что-то случилось. Я встрепенулся: рядом, на столе…

Что это?.. Пучок сухой травы. Изумленно рассматриваю его. Четыре стебля цикория с высохшими добела цветками. Прикасаюсь пальцами — и ощущаю покалывание. Колет ноги скошенный луг; колки сухие стебли цветов, а если осторожно взять их в руки, то они шуршат и позванивают; чуткое ухо способно уловить звуки.

«Тих и спокоен край, в себе он замкнут: две створки — озеро и небосклон, как жемчуг, в раковине драгоценной мир заключен…» — «Ты смотришь в небо?» — «Да, звезда упала, блеснув светлей». — «Я в озере звезду увидел, она летела к небу от земли, твоя звезда вниз с неба полетела навстречу к ней».

У каждого есть затаенная сила, которая проявляется как порыв, как действие, но чаще — невидимо, незримо для других. Колесница времени описала невообразимо широкий круг и вернулась, и я коснулся ее. А может быть, поймал взглядом ее тень. Все, что я мог сделать. И для того чтобы воочию увидеть тот день, должно было миновать три солнечных цикла. Теперь я знал, кто поддержал тогда Настю над обрывом. Оттуда, из вихревой мглы времени, невидимо, незримо я вынес четыре сухих стебля цикория, уравновесивших энергию.

…Букет Насти почти невесом. Для меня это не только весть из прошлого.

ЭТРУССКАЯ ТЕТРАДЬ ВЛАДИМИРА САНИНА

Югослав Б. Кривокапич утверждает, что ему удалось определить местонахождение легендарного континента Атлантиды, исчезнувшего несколько тысяч лет назад. Письменные источники, датированные четвертым веком, указывают, что затонувший остров, размерами превосходящий Сицилию и Корсику, находится близ берегов Югославии. Сколько раз будут открывать Атлантиду? Сотни, может быть, тысячи таких же вот сообщений появятся в ближайшие десятилетия. И каждый из авторов будет прав.

Потоп, о котором до наших дней дошли десятки сказаний и легенд, это не только водяные горы, обрушившиеся на побережья, не только небывалые ливни, но и медленное, неотразимое наступление океана на сушу, которое началось с момента гибели материка (или острова) Платона. Причина — таяние ледникового щита Европы. Катастрофа ознаменовала конец последнего оледенения. Она же была и причиной этого конца. Земля Платона, расположенная в океане и преграждавшая Гольфстриму путь на север, исчезла как по мановению волшебной палочки. Тропические воды устремились к берегам Европы. Новоявленная река в океане растопила вековые льды. Острова, полуострова, архипелаги, прибрежные равнины ушли под воду. На стосорокаметровой глубине остались гавани, древнейшие города, святилища, храмы. Но до того как цитадели великих цивилизаций древности погрузились на дно, подобно граду Китежу, они были до основания разрушены землетрясениями, градом камней, лавиной вулканического пепла, небывалой высоты волнами. Сырцовый кирпич — основной строительный материал допотопного мира — не мог, конечно, противостоять натиску стихий. Невзгоды разметали камни фундаментов, оставшиеся творения рук человеческих были рассеяны и остались навеки на дне морском, под слоем осадков и песка.

Какие же территории ушли под воду десять тысяч лет назад?

До катастрофы вместо Адриатического моря в сушу вдавался лишь небольшой залив. Нынешнюю Ирландию и Великобританию, Корсику и Сардинию не разделяли морские проливы. Великобританию не отделял от остальной Европы Ла-Манш. Северного и Азовского морей вообще не было. Черное и Мраморное моря были озерами. Острова в Эгейском море-заливе соединялись в один большой остров.

Затопленные во время таяния ледника площади во много раз превышали остров Платона. Почти повсеместно в будущем должны найти в этих местах, кроме ледников, памятники допотопной культуры, точнее, немногочисленные ее остатки. Некоторые из них уже найдены, но не опознаны специалистами-атлантологами.

Есть ли прямые доказательства существования в Атлантике большого острова или ряда островов? Да, есть. В те времена Гольфстрим шел с запада на восток к Гибралтару, омывая южные берега Атлантиды. Близ юго-восточных ее берегов река в океане оставила осадки. Тогда этот район был «тенью» течения. Осадки обнаружены. Объяснений пока не дано. Если в Атлантике не было большого острова, потепление наступило бы сразу. Однако в течение короткого времени имели место целых четыре волны потепления климата. Потепление беллинг: 12400 — 12000 лет назад. Затем двести лет длилось похолодание — средний дриас. За ним последовало восьмисотлетнее потепление — аллерёд. Половецкое потепление длилось триста лет. После него наступило пятисотлетнее переславское похолодание — с последующим потеплением, последним в истории ледника.