Гарри Гаррисон - Стоунхендж

Жившие в дельте Нила египтяне имели все основания надолго запомнить гибель Атлантиды, они были потрясены этим событием. Взрыв Феры сопровождался землетрясением, приливными волнами, выпадением пепла. Он был мощнее извержения Кракатау. Предполагается даже, что евреев в их исходе через пустыню, лежавшую почти на уровне моря, преследовала именно армия Тутмоса III, уничтоженная волнами цунами, распространявшимися к югу из Эгейского моря. Но Египет уцелел, а второй главный остров Атлантиды, Крит, подвергся разрушениям. Огромный дворец в Кноссе был разрушен, последующий этап в истории Крита оказался микенским, как это следует из смены алфавита дворцовых надписей. Падение Атлантиды позволило микенцам занять и перестроить Кносс, далее на пути их в восточное Средиземноморье лежала Троя. Запечатленное Гомером падение Трои, в свою очередь, знаменует окончание микенского периода в истории Греции.

3

От Гомера мы переходим к другим культурам европейского бронзового века: культуре Унетице на территории нынешней Чехословакии, родине наших гераманиев, и уэссекской культуре юга Британии, созданной йерниями, завершившими строительство Стоунхенджа. Микены, а к северу от Альп Унетице и Уэссекс - вот точки наивысшего развития в Европе тех времен. Минойскую культуру Атлантиды можно считать вариантом микенской - пусть и более сложным, - но война между ними засвидетельствовала равенство соперников, о чем сообщает Платон; в тяжелой борьбе сходятся только равные. В обоих государствах записи велись на табличках из необожженной глины; сохранился лишь хозяйственный архив. Отзвуки истории Микен нашли место в произведениях Гомера, созданных около 750 г. до н. э., через несколько столетий после падения этой культуры, уже на грани железного века, в самом начале классического периода греческой истории. Из Центральной Европы до нас не дошло никакого подобия этому эпосу, однако в известном смысле Гомера можно считать и североевропейским поэтом. Героический быт благородных воинов бронзового века одинаков повсюду, вне зависимости от того, воюют они бронзовыми мечами (Микены и Унетице) или каменными боевыми топорами (Уэссекс). В конце концов, каменные топоры эти являются копией металлических. Воины Уэссекса предпочитали выбирать драгоценные породы камней для своих двусторонних секир, полировка придавала такому камню металлический блеск.

Параллельно героической традиции Европы развивается цивилизация на Ближнем Востоке: шумерская - в междуречье Тигра-Евфрата и египетская - на узкой полоске плодородных земель, вытянувшихся вдоль Нила. Обе традиции восходят к бронзовому веку, но каждая по-своему. Конечно, обе цивилизации порождены неолитическим производством, использующим одомашненные растения и животных. Такая культура имеет два варианта - или оседлое земледелие, или кочевое животноводство. Последний вариант традиционен для древней Европы, которую заселили пришедшие с востока люди культуры боевых топоров; их родиной, родиной всех индоевропейцев перед расселением были степи Южной России, Украины. Люди культуры боевых топоров, родоначальники индоевропейцев, первоначально были неолитическими племенами со смешанным типом сельского хозяйства, а уже потом сделались кочевниками-пастухами. Почему это случилось, пока непонятно. Возможно, причину следует искать в состоянии почв региона. Первые земледельцы начали сводить лес, деревья на заброшенных расчистках не вырастали, и лесные края стали степью, и постепенно земледелие было заброшено, сменившись чистым животноводством. В то же время эти племена испытывали воздействие шумерской цивилизации, возникшей тогда на далеком юге - в Месопотамии, - цивилизации, почти уничтоженной ими в процессе окончательного становления воинственных кочевых пастушеских племен, известных как люди культуры боевых топоров. Они воевали каменными топорами. Оружие это в камне воспроизводило форму бронзовых боевых топоров шумеров. Точнее сказать, предметом для подражания являлись боевые топоры, поставлявшиеся в Шумер в качестве товара общиной богатых кузнецов, жителей Кавказа, где был расположен один из двух самых древних центров металлургического производства на нашей планете. Другой находился в Хорватии в отрогах Восточных Альп, где имеются месторождения олова и меди.

После миграций и захватов, в конных повозках и боевых колесницах, эти племена пришли в Западную Европу и Британию, неразлучные со своим каменным боевым топором даже после освоения металлургии. Люди боевых топоров распространились повсюду. Говорили они на общем индоевропейском языке, позже разделившемся на санскрит, греческий, кельтский и сотню других. Вступив в хараппскую Индию, они сделались ариями, сокрушителями городов, их эпос "Ригведа". В Греции люди боевых топоров стали микенцами, Гомер воспел их. В Западной Европе они сделались предками кельтов. Итак, люди боевых топоров явились общими предками и микенцев, и уэссекских воинов - наших йерниев, построивших Стоунхендж. К этому времени колесницы еще не успели пересечь Ла-Манш. Это событие состоялось уже в железном веке.

В Европе они образовали военную аристократию, осевшую среди местных земледельческих, еще неолитических племен, создав внутриплеменное деление на героев-воинов и производителей сельскохозяйственной продукции. Возникшая политическая система в обществе героического периода характеризовалась сосредоточением власти в руках вождей. Племена возглавлялись выборными вождями, а не королями-династами. По сути дела, царь Перимед не был царем, не были городами и Микены, - как и дан йерниев. Это была крепость-дворец, в которой восседал Перимед, распределяя добычу, захваченную в сухопутных и морских набегах; в основном он копил сокровища для себя, а часть раздавал в виде даров приближенным, воинам и вождям-соперникам. Подобный дипломатический обмен уже подводил его к истинно царской власти, позволял положить начало династии. Этой политической эволюции содействовала война с Атлантидой, требовавшая ото всей Арголиды единства действий, как от одного царства, подчиняющегося единому властелину. Развитие подобных отношений во всей остальной Европе еще не заходило так далеко, в лучшем случае образовывались весьма непрочные союзы между племенами. Всюду речь шла об обладании драгоценными металлами. Вожди создавали свои отряды ради грабежа, воинская потеха и угроза мести укрепляли их власть.

Герои-вожди варварской Европы не похожи на цивилизованных владык подлинных царств, располагавшихся на Ближнем Востоке. Там цари и фараоны также стремились заполучить драгоценные для цивилизации металлы, однако решали этот вопрос как государственные мужи, покровительствуя торговле в широких масштабах. Частично объяснение этому следует искать в том, что в пределах Шумера и Египта отсутствуют месторождения полезных ископаемых. Руды металлов добывались в Европе, возле первых рудников началась и металлургия. Поэтому основной заботой древних царей были непрекращающиеся поиски олова и меди; владыки рассылали купцов, лазутчиков и воинов-авантюристов далеко от дома. Их добыча служила искусству царских плотников, скульпторов, ювелиров; на нее содержались солдаты и придворные. Здесь возникает еще один контраст с европейскими племенными государствами, где воины образовывали не армию, но слой аристократии, а ремесленники скитались, следуя традиции бродячих медников. Еще более разительное отличие заключается в том, что цари Шумера и Египта обитали в истинных городах, где городская жизнь проявилась уже во всех известных нам аспектах, а не в населенных аристократами поселках. Города существовали за счет окружающих неолитических земледельческих поселений, за счет налогов вырастали из таких поселений. Городской жизни отвечала государственная организация, ориентированная на потребности элиты культура все это отсутствовало у племенных государств, и в Европе, узнавшей железо, все они покорились наследникам царств бронзового века, когда те приступили к территориальным приобретениям.