Петр Крамер - Небесный механик

Бомбардировщик снизился до предела, коснулся колесами земли. Пригнувшись, Аскольд поддал газу, когда люди на палубе призывно замахали ему, догнал самолет и отпустил руль, выбросив руки вверх, навстречу двум крепким парням в кожаных куртках и шлемофонах с очками.

Один ухватил его за запястье, другой не успел. Аскольд замычал от боли и отчаяния. Рывок – сильные руки вцепились ему в плечи и втащили на палубу, после чего спустили через открытый люк в салон.

– Взлетаем! – зычно скомандовал Карл Модестович Вязовский пилотам и помог Аскольду устроиться на мягком диване у иллюминатора. – Живой…

– Есть такое, – хрипнул Аскольд.

Вязовский скупо улыбнулся в ответ и приказал спустившимся следом спасателям оказать раненому помощь.

Аскольд повернулся к иллюминатору. Бомбардировщик медленно набирал высоту, постепенно разворачиваясь над холмом. Город внизу почти не пострадал – все-таки смертельный груз не дошел до рассчитанной Макалистером точки, и поэтому землетрясение нанесло Панаме незначительный урон. Разрушения были заметны лишь вокруг холма и на равнине, после волны, стремительно пронесшейся по руслу канала.

– Куда летим? – спросил Аскольд, не отрываясь от иллюминатора.

– В Боготу, – ответил Вязовский, сев напротив. – Дозаправимся – и обратно в Европу.

Аскольд хотел было доложить ему по всей форме, но внизу среди джунглей на железной дороге появился поезд с рабочими на платформе. На миг ему показалось, что на площадке между тендером и кабиной локомотива стоит женщина в светлых брюках и жилетке, баюкающая руку на груди, и она тоже смотрит вверх.

В раненом бедре остро кольнуло. Аскольд невольно отвлекся – один из спасателей сделал ему укол и уже убирал шприц в аптечку. Другой начал вспарывать ножом штанину.

– Карл Модестович, я должен…

– Отдыхай, – взмахнул рукой Вязовский. – Я в курсе ситуации. Президента Франции не было на аэродроме, мы успели предупредить его службу охраны. Проспишься и доложишь о случившемся как полагается.

Аскольд раскрыл рот, но веки потяжелели, пропали звуки, и он провалился в глубокий сон, так и не успев ничего сказать.

Глава 19

Впереди волны

Ева проводила взглядом Аскольда, поднялась по склону, порвав рубашку и бриджи о ветки, и остановилась у грунтовой дороги, прячась в зарослях. Кажется, по этой дороге они ехали ранним утром в резиденцию Макалистера после приземления в пещере…

Она осмотрелась по сторонам, пересекла дорогу, снова нырнув в заросли, и начала спускаться к реке, ориентируясь на шум стройки. Впереди ритмично бухала и шипела, как змея, какая-то машина. Ева уже видела сквозь просвет среди веток противоположный берег канала и фигурки людей, разгребавших кучу песка лопатами, когда ниже по склону прозвучали выстрелы.

Остановившись, она прислушалась. Может, показалось? Но длинная пулеметная очередь прогрохотала вновь. Аскольд, это наверняка он! Ева повернула обратно, понимая, что ничем не сможет помочь, и остановилась. Он не велел возвращаться, ей надо предупредить людей.

Устремившись на звук, Ева прикрыла лицо рукой, продралась через заросли и выбежала на строительную площадку, где паровой молот заколачивал на берегу сваю и в стороне стояли несколько мужчин в спецовках, о чем-то совещаясь с джентльменом в очках. На нем были светлая рубашка под клетчатой жилеткой, темные брюки и котелок.

Ева замерла – все наемники носили котелки, – но тут же прогнала неоправданный страх, ведь просто мода сейчас такая, к тому же джентльмен в очках выглядел весьма солидно: под воротничком бабочка, в руках развернутая карта или чертеж. Он что-то авторитетно объяснял рабочим.

– Помогите! – закричала Ева, спускаясь к людям, но ее не услышали. – Эй, я здесь!

Разом обернулись рабочие, джентльмен поднял голову, поправил на переносице очки.

– Кто-нибудь говорит по-английски?

Рабочие посмотрели на джентльмена.

– Да, мадемуазель. Клод Бертье, инженер, я начальник этого участка.

– Тогда прекращайте работу, месье Бертье, – перешла Ева на французский. – Ну выключите вы эту чертову машину! Неужели не слышите выстрелы?

Бертье махнул рукой и рабочие остановили молот.

– Вы ранены? – забеспокоился инженер. – Кто-то напал на вас?

– Выслушайте меня, господин инженер, и не перебивайте. Только прошу, поверьте и примите все необходимые меры. Сейчас под холмом, ближе к аэродрому… Вы знаете, где аэродром? Ну вот, тут случится землетрясение… Не перебивайте! Точно случится. Сдвинутся подземные пласты, и город, стройку, все затопит водой. Вы должны связаться с начальником железной дороги и всех предупредить, иначе погибнут люди!

Опешивший от такого напора Бертье некоторое время смотрел на Еву. Потом спросил:

– Откуда сведения, мадемуазель?

– Неважно. Нет времени объяснять. Это достоверные сведения, вот-вот произойдет катастрофа. Поверьте мне и примите меры!

– Вы говорили о выстрелах…

Ева прислушалась, но перестрелка в резиденции смолкла.

– Забудьте об этом. Действуйте, месье Бертье. В ваших руках тысячи жизней! – Она заметила лодку на берегу и побежала к ней, прокричав на ходу: – Переправьте меня на другую сторону и скажите, как связаться с начальником железной дороги!

Бертье колебался недолго – кинув рабочим пару слов на испанском, вместе с бригадой из четырех человек сел в лодку следом за Евой, и они отправились на другой берег. Там прошли вдоль рельс к полустанку, где Ева изложила ситуацию еще раз – теперь уже обходчику и, конечно, не без помощи инженера, поскольку обходчик был местный. В будке у него оказался полевой телефон. Но прежде чем взяться за него, пожилой колумбиец дернул рубильник в щитке на стене – снаружи громко затрезвонило, начали сбегаться рабочие.

Когда обходчик связался с начальником железной дороги, на полустанке уже собралась приличная толпа. Люди, перекрывая шум тревожного звонка, живо обсуждали причину сбора, высказывая предположения. Обходчик выключил сигнал тревоги и дал выступить Бертье. Выслушав его, толпа вновь заволновалась и устремилась в сторону ползущего к полустанку поезда с платформами, на которых ехала на свой участок новая смена. Кто-то случайно толкнул Еву – напуганные люди спешили погрузиться на платформы и поскорее убраться из опасного места.

Ева так и осталась бы на полустанке, оттесненная толпой к стене, но перед ней возник Бертье, схватил за руку и провел к паровозу.

– Здесь не так комфортно, зато никто не тронет, – сказал он.