Кракен пробуждается. Паутина - Джон Уиндем
Он также рекомендовал всем запастись костюмами, которые изобрели для себя Камилла и Джо, и надевать их при каждом выходе за периметр.
Чарльз, надо сказать, показал себя молодцом. Он превратил пауков из страшной угрозы в обыкновенных вредителей, которых труд и наука вполне способны отразить, а то и устранить вовсе. Его уверенность действовала заразительно, и мы принялись за работу, воспрянув духом.
— Я вас не видел весь день, — сказал я Камилле вечером. — Где вы были?
— Наблюдала за пауками. Уолтер уже сделал мне выговор; не за это, он понимает, что врага легче победить, если хорошо его знаешь, а за то, что ушла одна.
— И правильно. Это же просто глупо. А если вы подвернете ногу? Никто не будет знать даже, где вас искать.
— Он, в общем, так и сказал, а я обещала, что больше не буду. Но тут возникает проблема. Вот вы ведь завтра не захотите пойти со мной?
— Ну-у… — протянул я, застигнутый врасплох.
— Все в порядке. Вы не обязаны.
— Нет, почему. Я пойду. Что мне для этого нужно?
— Защитный костюм, разбрызгиватель, бинокль.
— Хорошо. Покажите тогда, как шляпу сплести.
Мы вышли утром. Первые пару миль проделали по кромке твердого песка у самой воды, дошли до мыса, взобрались на камни — пока без шляп. Здесь уже время от времени приходилось прорубать себе путь через заросли.
Паутины на кустах еще не было, но Камилла сочла за лучшее надеть шляпы с сетками и обрызгать друг друга инсектицидом.
— Насколько я сейчас вижу, — сказала она, — покрытые паутиной районы представляют собой захваченную пауками территорию с повышенной плотностью популяции. Между ей и нами рыщут передовые паучьи отряды — своего рода пионеры, заселяющие новые земли. Наша задача — определить среднюю скорость их продвижения, чтобы понять, успеем ли мы подготовиться. Возможно, нам придется отойти на север, чтобы выиграть время.
— Это будет трудно, — заметил я. — Здесь у нас припасы — унести их далеко мы не сможем.
— Лучше, видимо, укрепить оборону, — согласилась она. — Но полезно узнать, когда следует быть готовыми.
Из кустарника мы вышли на открытый каменистый участок, откуда открывался широкий вид на побережье и южную гору. Мы сели и долго, в восхищении, созерцали его.
Трудно было определить, с какого, собственно, места начинается паутина. Легкая, едва заметная дымка в миле от нас заметно сгущалась; казалось, что всю территорию от берега до середины горного склона покрыл желтоватый снег. С воздуха это, возможно, действительно походило на туман. Там и сям вспыхивали радужные искры.
Мы молча смотрели на это пару минут. Я думал о несметном количестве пауков, но Камилла, видимо, была настроена не столь мрачно.
— Почем нынче природное равновесие? — спросила она.
Паутины на кустах по-прежнему почти не было, но теперь нам стали попадаться отряды наземных охотников. Первый я не замечал до самого нападения. Пауки выскочили из кустов слева и тут же облепили мои сапоги. Я невольно отскочил в сторону.
— Всё в порядке, — сказала Камилла. — Они не тронут.
Она была права. Некоторые взобрались до колен, но быстро отвалились и шмыгнули прочь. Ушли и те, что сидели на сапогах.
— Органы обоняния или вкуса у них помещаются на ногах, и наш спрей им крепко не нравится, — спокойно дала справку Камилла.
Это придало мне уверенности. Нам встретилось еще с дюжину таких стай, но все они быстро ретировались. Скоро мы вышли на другой мыс у бухточки с пляжем. Я вспомнил, что видел его с моря и отметил как последний лесистый участок перед утесами. Кустарник с несколькими деревьями спускался к самому пляжу с серым песком — на нашей стороне острова песок был намного белее. Я насчитал внизу семь или восемь знакомых бесформенных пятен.
— Ага, — удовлетворенно сказала Камилла.
На мысу пауков как будто не было, поэтому мы сели и достали бинокли.
Мой мне мало помог. Я не различал отдельных особей в этих плотных скоплениях — все равно что невооруженным глазом смотреть. Все группы выглядели одинаково, и ни одна не двигалась. Но тут Камилла тихонько вскрикнула, и я увидел, как одна клякса все тем же единым строем ползет по берегу.
— Что-то их насторожило, — сказал я, видя, как двинулось и второе пятно.
— Это краб. Вон, под деревьями.
В самом деле, темное пятнышко спешило из-под деревьев к воде, а обе паучьи стаи заходили наперерез. Краб повернул, и оба пятна тут же сменили курс.
Краб остановился и замер, подняв клешни. Обе группы замедлили ход и тоже остановились в паре футов одна от другой. Краб опять устремился к воде. Он, возможно, дошел бы, поскольку его скорость была чуть выше паучьей, но тут дорогу ему пересекла третья стая. Он, как видно, заметил ее в самый последний момент и свернул. Поздно: пауки насели со всех сторон. Краб пробежал еще пару футов и скрылся из глаз под бурой кишащей массой.
— Поучительно, — сказала Камилла, опустив бинокль. — Их наивысшая групповая скорость — около четырех миль в час, а зрение, как у большинства пауков, плохое. Вы заметили, что они потеряли краба, когда он остановился? До того они предугадывали его курс и старались перехватить его. Очень интересно: значит, их коллективному сознанию известно, что он стремится к воде. Когда же он менял направление они через пару секунд делали то же самое. Весьма любопытно, весьма, а самое удивительное, что они одолели краба, одетого в панцирь. Должно быть, начали с глаз или с ножных сочленений, хотя…
Она снова поднесла бинокль к глазам и навела на группу, за которой наблюдала еще до краба. Та не перемещалась, но не была и статичной — пауки там находились в состоянии непрерывной активности, как и те, что кишели над крабом.
— Может, там у них другой краб, — предположил я.
Время близилось к одиннадцати часам. После раннего старта я порядком проголодался и достал из рюкзака сэндвичи. Мы поели, не переставая следить за происходящим на пляже.
День был теплый — слишком теплый для наших костюмов, но я не испытывал искушения что-то снять: паучья банда могла материализоваться в любой момент. Завернул только кверху сетку на шляпе, чтобы в случае чего сразу ее опустить.
