Олег Готко - ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ

Однако и осьминог был упрям. Завязался жаркий диалог и под его шумок майор Вуйко А.М., вдохнув свежего воздуха и отбросив всякую фамильярность, никем не замеченный проскользнул к пульту управления. Его сердце скребла черная кошка отмщения.

Скользнув взглядом по консолям, он быстро отыскал чертову кнопку, которая по-прежнему нагло краснела, и приподнял крышку панели. Внутри была расчудесная картина проводов, блестели контакты и желтели усеянные микросхемами-насекомыми платы. Восхищенный майор почувствовал прилив луддизма, еще раз пожалел об отсутствии дорогой сердцу пешни и принялся за дело.

Брызнули искры, затрещали разряды, полыхнули оранжевым процессоры, и Вуйко А.М. зажмурился от удовольствия. Вдохнув едкого дыма, он чихнул и пробормотал:

– Будешь знать, чертова сальмонелла, как распускать щупальца!

Из недр Машины Времени повалили клубы дыма, и он плеснул внутрь воды. Там что-то зашипело в агонии и громко треснуло.

Прощание славянину удалось на славу.

                                                                                                                                                               ***

«Пыльцы бы цианидной глотнуть...» – мечтательно подумал Димка в 19:58, когда Варвара Моисеевна решительно направилась к телефону.

– Алло, девушка! Байконур, пожалуйста! Да, да, он один такой... Спасибо, – с видом отчаянного рубаки она подмигнула Наталье Семеновне и принялась накручивать номер. – Байконур? Добрый вечер! Мне Сергея Петровича?! Какого Сергея Петровича? Я звоню в Байконур! Фамилия такая? Что вы мне голову... Какая кошелка?.. Старая... – Варвара Моисеевна растерянно положила трубку и в этот момент в дверь позвонили.

– Кого там еще черт принес? – несчастным тоном пробормотала Наталья Семеновна, направляясь к двери.

– Не открывай! – прошипела подруга тем шепотом, который раздается на явочной квартире за секунду до провала.

– Почему? – тоже невольно переходя на шепот, спросила хозяйка.

– А вдруг... – старушка сделала страшное лицо, – вдруг его там пытали и сейчас эти планетяне-едряне прилетели за нами?

Самохин, в позе усохшего дуба стоящий посреди комнаты, дернулся и зажмурился. Такое даже ему не приходило в голову. Теща Семена замерла, как будто ее тоже поразили гром и молния.

– Истину говорю, возвращаются петлюровские времена, – вещала пифия и все, даже выжатая сегодняшними событиями Мария в своем оцепенении, начали верить, что пришельцы, похитившие Семена – посланцы покойного Петлюры, завербовавшего их еще в гражданскую. – Я вам дам живого примера! На днях встречаю на лестнице прямо в этом подъезде черного кота, а он-то и раньше слыл извращенцем!.. И вот, как меня увидел – хвост трубой, зенки бесовские вылупил и пасть открыл! Одним словом, страшный, как отсутствие денег! Я думала, что он просто пошипит и провалится в тартарары со своим хозяином, ни дна ему, ни покрышки! Жулечка тоже перепугалась, я ее прижимаю и шепчу, мол, нечего бояться, он, кажется, тебя не заметил... И тут это отродье ка-ак рявкнет: «ЕСЛИ КАЖЕТСЯ – КРЕСТИТЬСЯ НАДО!» От неожиданности я, конечно, мою девочку и уронила. Жулька мне соврать не даст – хромает с тех самых пор!..

В дверь начали звонить без перерыва. Словно желая подтвердить кристальную честность хозяйки, Жулька подстреленной волчицей завыла на созвездие Рыб. Шатнувшись, словно под порывом ветра, Димка тронулся с места, обошел загипнотизированную мистическими видениями подружки Наталью Семеновну и проследовал в коридор, где было темно, как у негра внутри.

– Не включай свет, идиот! – ультразвуком взвизгнула Варвара Моисеевна. – Сначала посмотри в глазок!

За дверью стоял бродяга, одетый в страшную рвань.

– Ну что?

– Бомж какой-то. Улыбается. Пьяный, наверное, – доложил Самохин результаты наблюдений.

– Один? – срываясь с театрального хрипа на рычание, спросила Цугундер.

– Да.

– Тогда открывай, ты все-таки мужчина...

Димка рванул дверь на себя и зажмурился, в очередной раз приготовившись к смерти.

– О, а ты что здесь делаешь? – поинтересовался нежданный гость голосом Семена.

Самохин понял, что у него случилось нервное переутомление и медленно повалился на пол, с трудом успев поинтересоваться у Господа, за какие грехи тот над ним так изгаляется...

                                                                                                                                                    ***

Март 1992 года

– Где рыба? – не обращая внимания на пышную бороду апостола, грозно спросила супруга майора Вуйко А.М. и тут же всплеснула руками. – Боже, он еще и ватные штаны пропил!!!

Последовал бурный диалог, прерываемый мычанием майора, которому, с точки зрения жены, была грош цена. В конце концов, он на нее обиделся и несколько дней играл в молчанку, рискуя похудеть еще больше, чем за время полета. Она же проявила снисхождение к его басням только тогда, когда майор написал подробный рапорт в местное отделение КГБ. Именно это вездесущая организация, согласно Декрету времен гражданской войны, и должна была ведать всеми потусторонними явлениями – как-то: спиритизмом, полтергейстом и летающими блюдцами. В результате этой докладной за Вуйко А.М. в течение трех месяцев велось пристальное наблюдение как самими кагебистами, так и психиатрами, съевшими в своем деле собаку.

Горелов, несмотря на обещания майора восстановить его в прежней должности, из милиции ушел и поступил в семинарию. Когда об этом узнал его отец, то ему приснился страшный сон. Он увидел сына идущим по улице в длинной серой рясе с погонами старшего лейтенанта, причем к правой руке наручниками была прикована чадящая кадильница, а сам он страшным голосом пел: «Кабан самогону не пив!..»

Святой Дух, не изъявив желания принимать участия в грядущем Страшном Суде даже в роли адвоката Человечества, смылся вместе с Тохиониусом, у которого таки не нашлось аргумента против заявления, что именно благодаря вождю он с Фасилиясом жив и на свободе.

Семен, поведав о приключениях жене, теще, Жульке и ее хозяйке, на вопрос Марии, мол, почему не захватил тело первого же гиднеппера, укоризненно сказал:

– Я ведь поклялся тебе, что больше никогда не буду этим заниматься!

– Вот это любовь! – мечтательно вздохнула Варвара Моисеевна, а девственница с большими ушами грустно взвыла.

Длинный, на которого Димкина реакция на стих произвела неизгладимое впечатление, музу от себя попытался прогнать. Из-за этого плавники у рыбок в узорчатые крылья, естественно, не превратились, но Самохин утешил его мудрой, к тому же на русском языке, сентенцией: «Лучше уж золотые рыбки в аквариуме, чем бабочки в голове!»