Ольга Онойко - Доминирующая раса

— Можете представить, как они тряслись после первой войны, — возбуждённо заметил Эдвин, почти перебив утончённого коллегу. Он широко ухмылялся. — Лаэкно нашу победу признали вторыми. После нкхва, помните? Но им всё равно пришлось проплатиться.

И он растопырил пальцы, наглядно показывая «ка-а-ак они проплатились!»

— Колониями и технологиями — пояснил местер Уэно. — За то, чтобы все или практически все сведения об их развлечениях убрали из нашей Сети. Многое, конечно, осталось, но официальные архивы насчёт «летающих тарелок» стерильны…

— Это возмутительно! — сказала я, наслаждаясь тем, что вспомнила подходящее старинное слово.

— Во суки! — разрушив викторианское очарование, подал голос Морис, второй пилот. — И что? Чем кончилось?

— Командование со злости потребовало чертежи их кораблей, — с насмешкой ответил местер Уэно. — Конструкторы посмотрели и плюнули: сами сделали лучше.

— Но зачем лаэкно было мотаться с другого края Галактики… — попытался вмешаться кто-то.

— А зачем толстожопому Айлэнду было мотаться в другую галактику? — грубо сказал Морис. — Развлекались они. Постебушечки устраивали. Г-гады. Нет, надо было их…

— У них отхватили треть Ареала, — с металлической интонацией произнёс местер Уэно. — В возмещение морального ущерба.

— Да ну? — не поверил Морис.

— А почему у нас такой здоровенный Ареал? — премудрый инженер почти смеялся. — У ррит был куда меньше, неужели вы полагаете, что Галактику не поделили до нас?

…в этот момент я подумала, что у лаэкно тоже есть повод нас ненавидеть. Да, конечно, сами они хороши. Но если они действительно лишились трети Ареала из-за чьих-то забав — навряд ли нарушение конвенции санкционировало их правительство… «Х’манк приходит и берёт всё, что видит», — так звучало отчаяние чийенков, предпочетших агрессивность ррит людской неистовой алчности.

Лаэкно, возможно, и не думали воевать с нами. Но, возможно, благожелательный нейтралитет, порты, ремонт, финансовая помощь… почему нет? И если война затянется, а чаши весов замрут на одном уровне, — нетрудно догадаться, на чью сторону встанут лаэкно.

— А вот случится у сников этих прорыв, — мрачно предположил Морис. — И завоюют они всех.

— На ближайшие полтысячи лет, — сказал Эдвин, — хватит им своего облака. Магелланова. А то и вовсе собственным дерьмом отравятся и вымрут.

Жаль, право. До чего славная была игра в изысканное общество. Я бы и ещё поиграла.

Как мало я знаю. Всё, о чём я могла думать после этого разговора. Как мало я знаю. И почему меня это заботит? Там, впереди, ад, и кому будет дело до неведомых и официально не открытых ссннцйк, когда в глотку вцепятся старые знакомцы ррит…

Умнейший местер Лунань сделал своё дело: менее суток пути оставалось «Испел» до того, чтобы опуститься на внутреннюю палубу гиганта «Гагарина», менее недели пути оставалось врагу до Сердца Ареала, но мысли занимало что угодно, кроме страха.

Местер Ши, один из техников, принявший леди «Испел» близко к сердцу, беспокоился насчёт Малыша и его жизнедеятельности. Долго не верил, что нукты умеют впадать в спячку по желанию, и в это время появления продуктов их жизнедеятельности можно не опасаться. Почему-то он вбил себе в голову, что спячка бывает только сезонная.

Поскольку почивальней прочно завладел подозрительный местер, спать я решила в той комнате, что оформили под старинную библиотеку. Библиотекой она и была. Электронные книги, музыка, фильмы — хватит не то, что на полгода, на всю жизнь. А киноэкран в выключенном состоянии выглядел ширмой для искусственного камина, и это восхитило меня больше всего.

…камера облетела зал. Непривычная архитектура и странное освещение: один из стилей чийенкее. Среди присутствовавших на дипломатической встрече людей почти не было.

Новая раса заявляла о желании войти в число разумных Галактики.

«Вселенная вырождается», — сказал он уверенно и презрительно, поигрывая узкой кованой чашей.

Дипломат чийенкее, аристократ старой закалки, удручённо согласился с этой максимой. Не произнеся ни слова.

«Кто был первым?» — риторически вопросил говоривший.

В торжественной зале представительства Чиинн-йенкьи на планете Анкай все знали ответ. Храня почтение, ожидали продолжения речи.

Посол доминирующей расы Галактики говорил на своём родном языке. Поэтому компьютерный переводчик бесстрастно шепнул в ухо Аламухань: «Люди».

Девушка вздрогнула, сморгнула и взяла себя в руки.

«Кто явился потом? Чийенкее, лаэкно — достойные расы».

Чийенк молча поклонился. Посол небрежно отставил чашу. На её золотистой гладкой поверхности возникали и исчезали движущиеся картины — травы под ветром, бегущие животные, звёзды.

«И с цаосц мы могли уважать друг друга, — посол вскинул крупную голову: украшения, вплетённые в гриву, низко тенькнули, — хотя ни в какое сравнение с нами они уже не шли. Но мы снисходительны. Мы разумно приняли даже анкайи, не прислушиваясь к голосу эмоций».

По лицу представителя анкайи, на чьей планете, собственно, происходила дипломатическая встреча, ничего нельзя было прочесть. Аламухань показалось, что он вообще не понял, о чём речь.

«Но что мы увидели в последние два века? — изумлённо сказал посол. — Нкхва! И вот теперь — х’манки. Кого предстоит встречать в будущем? Разумных червей? Мокриц?»

«Но если они будут высокоразумны?» — предположил чийенк.

«Плесень? — продолжал выдвигать гипотезы посол доминирующей расы. — О да!»

Посол Объединённых наций Земли нервно сжал руку своей секретарши. Благо, из-за стола, за которым они сидели, этого никому не было видно. Аламухань вздрогнула снова. Ладонь сэра Найджела, в силу комплекции последнего, всегда была мягкой и пухлой, но сейчас он вдобавок истекал потом. И слегка дрожал.

Аламухань подумала, что сэр Найджел, хотя и блестящий дипломат, слишком стар, чтобы вести переговоры с инопланетянами. Похоже, у него нервный шок. Но маленький и полный сэр Найджел внутри сделан из железа, он не мог так легко потерять самообладание. Неужели подхватил местную инфекцию? Это очень плохо.

Ей не верилось, что есть какая-то опасность. Ведь это все цивилизованные расы, куда более развитые, чем земляне. Огромный, весь бугрящийся мускулами рритский посол не внушал ей страха. Он казался каким-то дикарём. Из оружия при нём были только священные ножи, которые для человека сошли бы за мечи, и от этого впечатление варварства усиливалось. Ничего высокотехнологичного на ррит видно не было.