Кит Робертс - Павана

Неспешным жестом Эленор подозвала сенешаля и склонилась к нему с лошади.

- Древний Дух, - обратилась она к нему, - ты, которой так верно служил моему отцу, а потом мне... Пусть моими Знаками станут ястреб и роза. Цветок, чтобы корнями углубиться в почву, и птица, чтобы познать ветер...

- Госпожа, - сказал он, учтиво поклонившись, - мы еще встретимся. И все будет, как вы желаете.

Эленор прощально подняла руку, натянула поводья и пустила лошадь вскачь по крутому склону. Проехала под сводами башен ворот Мученика, по просторному нижнему двору. Там к ней, звеня сбруей, присоединился отряд солдат, и они вместе миновали внешний бар-бикан и поскакали вниз, в сторону деревни, - и ни разу, больше ни разу она не оглянулась.

...Потом было судебное разбирательство - или что-то вроде того. Словом, помпезное судилище. Кретины в париках, длинные сумрачные судебные коридоры. Ей было скучно, хотя она понимала, что речь идет о жизни и смерти. Смертный приговор волей короля Чарлза был смягчен и заменен многолетним заключением в Уайт-Тауэре. Но она замкнулась в себе, прежде чем за ней замкнулась тюремная дверь. Реальность перестала существовать для нее. В мыслях Эленор путешествовала под голубыми небесами Дорсета...

А снаружи, в Англии, происходили великие перемены. Слухи о них просачивались в ее камеру, но воспринимала их лишь частичка ее оцепеневшего сознания.

Один за другим замки были снесены. Стены и укрепления, башни и барбиканы срыты, рвы засыпаны. Остались только руины - совершенно сровнять с землей стены многометровой толщины оказалось непосильным трудом, хотя саперы извели тонны пороха. Такой ценой Чарлз Добрый обеспечил мирную жизнь своим подданным, так откупился от взбешенного вооруженным бунтом Рима.

Страшный роковой грохот раздался и в Корф-Гейте. Гром, облако пыли - и гигант погиб. Крепости больше не существовало...

Однако в тюрьме Эленор томилась недолго: Чарлз позаботился о ее бегстве. В одну прекрасную ночь дверь по недоразумению оказалась не заперта, все стражники сплошь пьяны, а под стеной тюрьмы ждал добрый конь. Ей предложили денег и совет, как бежать из страны. Но она горделиво отвергла и то, и другое. Она направила коня на родину.

Сенешаль нашел ее в крестьянской хижине на прежней вотчине. На Эленор был непритязательный наряд деревенской бабы, но Джон Фолкнер мигом узнал в ней свою обожаемую хозяйку.

Пасмурным октябрьским днем через много-много лет после разрушения последнего из замков двое мужчин молча шагали по улочкам небольшого городка на западе Англии. По всей вероятности, у обоих совесть была нечиста: они шли торопливо и непрестанно оглядывались, словно боялись слежки.

Незнакомцы свернули под арку гостиницы, постучали в дверь, которую им тут же, звякнув засовом, открыли. Не проронив ни слова, они поднялись на второй этаж, прошли к двери в конце коридора и постучали - сперва тихо, потом более настойчиво.

Им открыла женщина, придерживавшая рукой только что наброшенную шаль.

- Джон? - произнесла она. - Ты вернулся так быстро?..

Тут она разглядела посетителей и оцепенела. Она нервно сглотнула, закрыла глаза и наконец спросила:

- Кого вы ищете?

Ей едва хватило голоса закончить эту короткую фразу. Высокий негромко ответил:

- Леди Эленор.

- Я такой не знаю. Ее здесь нет...

Женщина попыталась захлопнуть дверь, но пришельцы оттолкнули ее и вошли в комнату. Эленор и не пыталась остановить незваных гостей; вместо этого отбежала к единственному крохотному окошку и встала за креслом, вцепившись в его спинку.

- Как вы меня нашли? - спросила она.

Ответа не последовало. Пришельцы неподвижно стояли на голых досках пола и молча глядели на нее; пауза затягивалась. Леди Эленор попыталась рассмеяться - вместо этого получился сухой испуганный кашель.

- Пришли арестовать меня? После стольких лет? Высокий медленно покачал головой.

- Миледи, ордера у нас нет...

Снова установилось молчание; слышно было, как за окном порыв ветра ударил по стеклу каплями моросящего дождя. Эленор тряхнула головой и закусила нижнюю губу. В полумраке комнатки ладони ее бледных рук взлетели к горлу, как две большие белые бабочки.

- Но как же так... - произнесла она. - Вы же не можете... как же вы сделаете то, зачем пришли?.. Ведь не сейчас же!.. Да что я вам толкую... Разве вы не понимаете?..

Молчание.

- Да ведь это невозможно, невозможно! - Она опять попробовала рассмеяться. - Когда-нибудь потом люди прочтут об этом - и не поверят. Не поверят... - Эленор прошлась по комнате и повернулась к мужчинам спиной. Они услышали, как вода льется в стакан, как ее зубы стучат о стекло. - Что ж, я держу себя неплохо, но хуже, чем мне представлялось, когда я думала о таком конце. Ах, как противно бояться. Словно больна, и кажется, вот-вот упадешь без чувств, ан нет - благотворный обморок никак не наступает... Можно ли приучить себя к этой мысли? Нет. Изо дня в день думаешь об этом, а привыкнуть - нет... И вот однажды... приходит сегодня. Я думала, что не испугаюсь. Я ошибалась...

Она вернулась к окну. Высокий двинулся к ней, но так осторожно, что ни одна старая доска не скрипнула. Эленор смотрела во двор гостиницы; было заметно, что ее бьет дрожь.

- Я не думала, что это случится в дождь. Такие подробности воображение всегда упускает. Какая досада, что идет дождь. - Она аккуратно опустила стакан на подоконник. - Никто всерьез не верит в то, что в самый последний момент приходят Великие Мысли. И напрасно. Никогда мне не думалось с такой ясностью. Я вспоминаю, сколько раз в жизни я молила о смерти. Когда мне было одиноко, когда было страшно по ночам. Молила всерьез. А теперь вот понятно, какая это прекрасная штука - жизнь. Каждое дыхание бесценно...

Второй мужчина нетерпеливо переминался у двери. Но высокий жестом остановил его.

Эленор повернулась к ним, ее щеки были мокры от слез.

- Конечно, вздор... Абсурдно умолять о чем-либо вас... Но сами видите, как я ослабела. Клянусь, в жизни ничего не просила, даже когда была возможность. И вот... Однако не ради себя молю... не ради себя. - Она тяжко вздохнула и быстро добавила: - Это не значит, что я стану на колени. У меня еще достаточно здравого рассудка, чтобы не делать этого!..

Эленор снова отвернулась к окну.

- Знаете, я пытаюсь вспомнить все хорошее в своей жизни. А его было больше, чем я заслуживала. Я познала любовь - щедрое и странное чувство... А еще прежде я владела всеми землями - от горизонта до горизонта. Я могла взойти на самый верх башни, и, куда ни глянь, везде были мои владения. До самого моря. А с другой стороны - до самых далеких холмов. Каждый ярд мой. Каждая травинка принадлежала мне. И ватаги слуг сбегались по первому зову - выполнить любое мое желание... Одних убили, других покалечили, а остальных разметало ветром...