Наталья Иртенина - Аут

– Не стреляй! Не стреляй! – дрожащим голосом крикнул кто-то из-за полуоткрытой двери. – Я свой!

Кубик сжал зубы и процедил:

– Вылезай, гад!

Это был шестой. Трясущийся, позеленевший от ужаса, забывший, что в руке сам держит за ремень лучевое ружье.

– Я не буду тебя убивать, – четко выговорил Кубик, – если скажешь, куда он побежал.

– Он… – Парень сглотнул и замолк, уставившись на трупы.

– Живо! – крикнул Кубик, состроив зверскую физиономию.

– К лифтам, – затравленно выдавил парень и посмотрел вниз, на ноги. Штаны были мокрыми.

Кубик помчался в указанном направлении, тут же забыв об описавшемся предателе. Навстречу ему пробежали бесстрастные симы в белых халатах, с чемоданчиками и легкими складными каталками в руках. Кубик сунул свою пушку под ремень брюк, выскочил на лифтовую площадку и стал жать кнопки вызова всех трех кабин. Две распахнули створки почти сразу. Кубик нырнул внутрь и надавил самую верхнюю кнопку. Логика подсказывала, что посланец направился именно туда – к стоянке «тарелок» на крыше. Кубик отставал от него на пару минут.

За эти две минуты посланец успел удрать, сделав несколько дырок в теле охранника-ирча, торчавшего на стоянке клана. А может быть, пристрелил его еще раньше, когда прилетел. На противоположной стороне крыши, на площадке горлов, было безлюдно. Кубик окинул взглядом серое, дождливое небо. Кроме тусклых облаков, в нем ничего не было. Ни птиц, ни машин. Но вдалеке скользила над самыми крышами черная уменьшающаяся точка. Кубик прыгнул в ближайшую «тарелку» – имущество клана, здесь они никогда не запирались – и заорал:

– Подъем, быстро!

– Хорошо, хорошо, – успокаивающе произнесла «тарелка». – Не надо так волноваться.

Взмыв в воздух, она описала полукруг над крышей Центра и запросила направление.

– Установи наблюдение вон за той машиной. – Кубик показал пальцем. – И держи ее под контролем, не выпускай из виду.

– Режим преследования? – деловито осведомилась «тарелка».

– Именно. Можешь сократить расстояние?

Машина увеличила скорость. Капли дождя расплющивались о лобовое стекло. Черная точка впереди начала медленно увеличиваться.

– Все, больше не надо, – скомандовал Кубик, когда между двумя машинами осталось чуть больше пятисот метров. – Иначе он заметит. Сдвинься немного вбок с прямого курса.

– Если нам нужно остаться незамеченными, – сказала «тарелка», – я бы предложил подняться вверх, метров на триста.

– Ладно, поднимайся. Только не упусти его.

– У меня хорошее зрение, – похвасталась «тарелка». – Не хотите ли познакомиться? – продолжила она, выполнив маневр. – Меня зовут Борис. Мне почему-то кажется, что мы с тобой подружимся.

«Тарелка» произнесла это голосом, исполненным такой эротической глубины, что Кубик отвлекся от преследования и остолбенело спросил:

– С чего ты это взял?

– Ты такой пикантный мужчина, – ответил Борис с интонацией бывалого соблазнителя.

– Тьфу ты, – в сердцах плюнул Кубик. – Ты не пробовал сменить половую ориентацию? Если тебя так тянет к мужчинам.

– Сменить пол? – удивился Борис. – Не пробовал. Для чего? Настоящая дружба бывает только между мужчинами. Неужели я тебе не нравлюсь? – капризно спросил он.

– Не нравишься, – честно сказал Кубик, который вообще инстинктивно не любил разумное железо. – Лучше следи за целью, бойфренд.

«Тарелка» обиженно замолчала.

Кубик посмотрел вниз – там уже был не город, а зеленое пространство леса, кое-где перечеркнутое нитками дорог. Кубику стало неуютно. Он никогда не бывал за пределами Города, только виртуально, в сети. Город был домом, а лес внизу рождал ощущение неведомых опасностей и неприятностей. Раньше как убежденный ирч Кубик не верил в нежить, обитающую за городом, в лесах и водоемах. Но теперь он не был убежденным ирчем, и значит, нежити, как и Божества, следовало опасаться.

Машина посланца шла низко, почти над верхушками деревьев, на малой скорости. Они находились в полете уже двадцать минут. Кубик грыз палец и строил догадки, одну невероятнее другой. Что если посланец все-таки заметил его и теперь зачем-то заманивает в глухомань? Что если он и есть нежить? Или – что делать ему, Кубику, если окажется, что Божество обитает, например, на дне какого-нибудь лесного озера?

– Цель заходит на посадку, – бесстрастно доложила «тарелка». – Прошу указаний.

– Что там? Ты видишь? – нервно спросил Кубик.

– Нужно подойти ближе.

– Давай. Только незаметно.

– В такую погоду с поверхности земли я должен казаться птичкой, – компетентно сообщил Борис.

– Угу. Свихнувшейся птичкой, принимающей душ, – мрачно сказал Кубик.

– Вижу цель.

Кубик припал к окну.

– Большая поляна, около ста метров в длину, – докладывал Борис. – Каменноблочный одноэтажный дом. Цель – на площадке перед домом. Из машины выходит человек.

– Дай крупный план на экране.

«Тут живет Божество», – сказал сам себе Кубик, глядя на экран, и удивился полнейшему отсутствию каких-либо эмоций. Неизвестность сменилась хоть какой-то определенностью, и угрюмую тревогу потеснило совершенное спокойствие. Теперь Кубик знал, что нужно делать. Прийти, увидеть, победить.

– Ты можешь сесть где-нибудь поблизости от этой поляны? – спросил он, снова прильнув к окну и изучая местность.

– Только ободрав себе бока, – уныло ответил Борис. – Мне не нравится эта идея.

– Запомни, машина, – назидательно сказал Кубик, – жертвовать собой во имя людей – наибольшее удовольствие, которое ты можешь себе позволить.

– В самом деле? – вежливо удивился Борис. – Я не знал. Хорошо, я запомню. Но у меня встречный вопрос.

– Давай, – разрешил Кубик.

– Что является наибольшим удовольствием для самих людей?

Кубик задумался.

– Жертвовать своими удовольствиями ради правды, – сказал наконец.

– В моем словаре понятие «правда» определено весьма смутно. Мне нужны разъяснения.

– Правда – это абсолютная реальность, – уверенно ответил Кубик.

– Стационар техобеспечения и ремонта, – после короткой паузы с гордостью сказал Борис.

– Что? – не понял Кубик.

– Я говорю, абсолютная реальность – это стационар техобеспе…

– Каждый понимает в меру своих мозгов, – оборвал его Кубик. – Так мы будем приземляться или продолжим болтаться в небе?

– Есть! Нашел! – обрадовался Борис. – Я нашел лысое место. Мне не придется жертвовать своими боками.

– Где?

– Я как раз прямо над ним.

Кубик прикинул расстояние от «лысого места», оказавшегося крошечной, почти не различимой прогалиной, до большой поляны с домом. Метров четыреста. По мокрому, скользкому, непролазному лесу. М-да. Жертвовать своими удовольствиями… малоприятное занятие.