Юрий Брайдер - Губитель максаров

Неведомо за какие грехи ему суждено было разделить печальную судьбу этого проклятого людьми и богами мира.

Потом неведомая сила вырвала Окша из собственного тела, как ураган вырывает человека из одежды, и он успел увидеть самого себя, стремительно улетающего куда-то прочь, — нечто расплющенное, бесформенное, больше похожее на звериную шкуру, побывавшую в руках скорняка…

Последним, кто за миг до пробуждения привиделся Окшу, был совершенно незнакомый мужчина неопределенных лет, не похожий ни на максара, ни на жестянщика. Может, поэтому он смотрел на него и без ненависти, и без подобострастия, а скорее с жалостью…

Вскоре мудрецы покинули башню. Их сменили мастера, но не те, которые умеют работать исключительно руками, а те, кто способен сначала ясно представить себе любой, даже несуществующий в природе механизм, а затем перенести это представление на чертежную доску. Трудились они на тех же условиях, что и предшественники, однако народом оказались куда более невоздержанным и скандальным — то вина себе требовали, то женской ласки, то хорошей компании. Заработанные деньги просто жгли им карманы.

Дело дошло до того, что Окшу пришлось в срочном порядке избавлять некоторых особо рьяных бузотеров от пристрастия к пьянству, разврату и азартным играм. Чертежи от этого лучше не стали — полет воображения и нетрадиционный взгляд на вещи каким-то образом были связаны с душевной распущенностью, — зато работа пошла без сбоев.

Почти все узлы, составлявшие конструкцию межпространственного «дырокола», были давно известны жестянщикам и даже применялись иногда в практических целях, хотя не могли устроить Окша своими размерами. Он намеревался создать оружие столь же компактное, как клинок или многозарядка, а не тяжеловесного монстра, которого необходимо таскать за собой с помощью четверки лошадей.

Кое с какими деталями, правда, пришлось и повозиться. Усилий одних только изобретателей оказалось мало. Пришлось не только вернуть в башню некоторых мудрецов-теоретиков, но и привлечь на помощь модельщиков, слесарей, ювелиров. Даже Окш вынужден был припомнить полузабытые навыки гравера и злато-кузнеца.

Когда чертежи отдельных компонентов «дырокола» были готовы, тщательно подобранные посыльные доставили их в мастерские, чья специализация совпадала с профилем заказа. Дабы не создавать ненужного ажиотажа, платили за работу довольно скупо и срочности не требовали. Тем не менее к заброшенному маяку вскоре потянулись обозы с грузом. Для отвода глаз они везли не только действительно необходимые вещи, но и всякий балласт: чугунные чушки, фасонное литье, проволоку всех диаметров, самые разнообразные химикалии, стекло, фарфор и абразивные камни.

Пока что планам Окша никто не мешал. Чужая воля ни разу не коснулась сознания его помощников, а караулам, расставленным на берегу так часто, что на всех даже укрытий не хватало, не удалось задержать ни единого подозрительного субъекта.

Со своим новым компаньоном Окш виделся не очень часто — обстоятельства требовали от Хавра непрерывных разъездов. Оказалось, что пожар, им же самим и разожженный, погасить совсем не просто. Противоборствующие стороны, даже лишенные денежной стимуляции, продолжали с завидным упорством уничтожать друг друга. И самозваный король, и незаконно избранный верховный стряпчий уже давно погибли (первого растерзала собственная гвардия, а второй, попав в окружение, покончил с собой), однако созданные ими армии, ныне скорее похожие на банды, все еще рыскали по стране.

Рагна не подавала о себе никаких вестей — не то смертельно обиделась на Окша, не то никак не могла отыскать клинок Карглака. И вообще, создавалось впечатление, что максары перестали интересоваться Страной жестянщиков. От них не доходило ни достоверных сведений, ни слухов. Даже сбор дани прекратился. Лазутчики Хавра, в основном перевербованные мрызлы, не возвращались. Зловещая неизвестность укрыла Чер-нодолье.

Все нужные ему детали «дырокола» Окш заказывал сразу в нескольких экземплярах, причем наиболее полный комплект хранился в трюме самоходной лодки — не той, на которую некогда позарились бежавшие от погони вольные братья, а другой, куда более вместительной и удобной.

Не доверяя никому, а в особенности Хавру, Окш самую ответственную работу по сборке и наладке оружия проводил вдали от берега да еще старался приурочить ее к наиболее глухим ночам. Механик, рулевой и несколько слуг, подобранных лично Окшем, находились под его неусыпным контролем и никогда не помнили того, что случилось с ними накануне.

На этот раз лодка покинула гавань под покровом густого тумана и болталась на волнах до тех пор, пока Окш полностью не завершил свою работу. Как он ни старался, а новое оружие напоминало не привычную многозарядку, одинаково удобную и в бою, и в походе, а скорее ручную мортирку, которую жестянщики в недавнем прошлом употребляли при осаде вражеских укреплений. Впрочем, при определенной сноровке крепкий мужчина вполне мог таскать его на спине.

Уже пора было проводить испытания, однако Окш медлил. И причиной тому была не тяжкая усталость, мучившая его все последнее время, и даже не опасение, что неизвестно откуда взявшаяся межпространственная дыра может повести себя самым непредсказуемым образом (например, затянуть в чужой мир самого Окша или открыть дорогу таким силам, справиться с которыми будет уже невозможно), а щемящая тоска, заставляющая человека взглянуть на собственную жизнь совершенно иными глазами.

Он так ждал этого момента, как бы разделяющего его жизнь на две части — гонимого и гонителя, — а сейчас, когда все сомнения, опасности и труды остались позади, не испытывал от содеянного никакой радости. Можно было выпить вина, вкус которого он уже успел позабыть. Можно было побаловаться с молоденькой служанкой, стриженной под мальчика, носившей матросскую одежду и всегда взиравшей на Окша с немым обожанием. Можно было, в конце концов, просто завалиться спать, но неизбывная печаль отвращала его и от первого, и от второго, и от третьего. Кто-нибудь другой, оказавшийся на месте Окша, уже стал бы подумывать о самоубийстве.

Чтобы хоть немного успокоить расстроенную психику, он поднялся на палубу. Туман был таким плотным, что нельзя было различить даже верхушку мачты. Очень скоро Окшу стало казаться, что в мире не осталось ничего: ни неба, ни воды, ни суши, а сам он — лишенный плоти крохотный кусочек сознания — беспомощно повис в чужой и враждебной пустоте.

Это ощущение было столь же острым и глубоким, как и испуг, пережитый им в ту памятную ночь, когда пылала оружейная мастерская, люди барахтались в расплавленном металле, а злая воля Карглака пронизывала мрак, отыскивая того, кто сумел чудом избежать гибели.