Виталий Пищенко - Миров двух между

Медленно пересекая площадь, Кир хотел сохранить невозмутимый и надменный вид. Но краска гнева, унижения и беспомощности заливала лицо. Спиной он ощущал злорадные ухмылки жителей деревни, внимательно следивших за разыгравшейся сценой.

Колченогий стол с сосновыми чурбаками вместо стульев у подслеповатого оконца. Грубая лежанка у стены. Отчаяние перемежалось приступами апатии. Так, наверное, чувствует себя дикий зверь, загнанный охотниками в западню.

“Неужели конец? Что делать? Куда бежать? Да и надо ли? Вряд ли за оставшееся время найдется выход”. Но одно он знал точно: живым в руки варваров не дастся. Испытать второй раз подобное унижение? Никогда!

Распахнулась дверь, и на пороге появилась коренастая девушка с черными волосами. Она поставила на стол две глубокие миски с едой. Бросая исподлобья быстрые косые взгляды на Кира, сделала несколько шагов к двери. Но затем повернулась к нему:

— Кир! Ты не помнишь меня? — В ее неожиданно звонком голосе чувствовалось плохо скрываемое волнение.

— Нет, — Кир удивленно вглядывался в незнакомые, чуть грубоватые черты обветренного лица. — Разве мы встречались?

— Я видела тебя два раза. В первый ты вместе с отцом приезжал в нашу деревню. Тогда был так юн… Во второй, во дворце Императора на приеме старейшин племени. Дед тогда взял меня с собой…

Нет, Кир не помнил ее. Наступило неловкое молчание. Девушка, казалось, выжидала. Наконец решилась:

— Я слышала ваш разговор, Кир храбрый… — она запнулась. — Не каждый сын даже нашего племени пошел бы на такое. Хотя и ты, верно, не представляешь, какие испытания ожидают выпившего настойку звезды Иоман. Вот здесь, — она вытащила из-за пазухи потемневший от времени сверток, — зарисованы и описаны те несчастные, кому довелось испить из чаши огня звезд. Языка ты не поймешь, и хорошо. Но рисунки о многом говорят. Если не передумаешь, я помогу тебе и достану зелье. Место, где его хранит отец, мне известно.

— Почему ты хочешь мне помочь? — Кир в волнении встал.

Она не обратила внимания на вопрос.

— Но за огонь звезд, Кир, ты должен заплатить собой… — Девушка перевела дыхание, ее глаза блестели, она гордо подняла голову, откинув со лба тяжелую прядь. — Еще впервые увидев тебя, я поняла, что люблю. Но ты был так далек и недоступен. Боги вняли моим мольбам. Сегодня ты здесь. Я хочу лечь с тобой. Родить от тебя ребенка, который будет таким же, как ты, сильным и добрым… У тебя есть жена, дети?

— Нет.

— Решай. Когда зайдет солнце, я приду.

— Как тебя зовут? — спросил Кир. Но девушка, не ответив, выскользнула за дверь.

Кир раскрыл древний фолиант. Он был выполнен на странном полупрозрачном полотне. Кир подивился работе неизвестного мастера. На первых страницах он увидел цветные изображения странных существ и непонятные чертежи. Ближе к середине Кир нашел то, что оказалось понятным без всяких объяснений. Именно об этих картинах услышал впервые от отца, а позднее не раз беседовал с придворным историком Ланом. В начале главы был нарисован странный предмет, напоминающий по форме глыбу песчаника, только гладкие треугольные срезы по краям говорили о его искусственном происхождении. Разноцветные вкрапления растекались по его поверхности. В нижней части листа голый человек, стоя на коленях, держал в вытянутых руках чашу с голубоватым питьем. А дальше… Вот они, полулюди-полуживотные. Жуткие картины чудовищ, выписанные с таким правдоподобием!

Кир отложил фолиант. “Дальше не стоит смотреть. Значит, все-таки не легенды и не сказания сошедших с ума стариков. Как раз то, на что надеялся. Напрасно она уговаривала подумать. Все решено. Только вот это условие… Да, он готов на все!”

Но в нем заговорила мужская гордость и… беспомощность. Ведь как бы смешно это ни выглядело, но в свои тридцать пять лет Кир не обладал ни одной женщиной…

Ночь опустилась внезапно. Он задремал, но едва слышный шорох раскрываемой двери вернул к действительности.

— Кир, ты не спишь?

Он поднялся с лежанки.

— Ты решил?

— Да. Я согласен.

— Тогда слушай, — она шагнула к нему, коснулась руки. — Скоро все уснут, и мы пойдем к тайнику. Впереди трудный путь. Луны нет, придется идти по звездам.

— К рассвету доберемся. Возвращаться тебе нельзя. Я знаю несколько потайных тропинок… А сейчас у нас немного времени… Иди сюда, ко мне…

Когда они собрались в путь, Кир решил повторить свой вопрос:

— И все-таки, как тебя зовут?

— Зачем тебе знать, Кир? Считай — это был сон… Ну, если хочешь, Заи, так меня зовут. В переводе на наш язык — Странствующая звезда. А теперь пошли, надо торопиться.

Они пробирались вперед почти в кромешной тьме, которую не мог рассеять блеклый свет далеких звезд. Кир решил, что Заи видит во тьме, подобно некоторым животным. Но спрашивать не стал. Тем более что идти за девушкой приходилось шаг в шаг. Несколько раз он чуть уклонялся в сторону, и тут же из-под ноги вырывались камни, с шумом падающие в бездну. Подъем кончился. Кир старался не отставать от проводника, но с каждым шагом делать это становилось все труднее. Заи, как будто почувствовала состояние спутника, предложила:

— Давай передохнем. Хотя нам осталось немного.

Но Кир не согласился, и они двинулись дальше. Внезапно Заи остановилась:

— Кир, видишь три корявых сосны? Ступай по этой тропинке и жди там. Не ходи за мной, иначе случится непоправимое.

— Хорошо, — он медленно побрел по тропинке. Подойдя к деревьям, выбрал местечко посуше и сел. Глаза начали слипаться…

— Кир! Очнись, не время спать. До рассвета осталось немного, — над ним, на фоне светлеющего неба, вырисовывалась фигура девушки. — Обними меня еще раз! Иди ко мне!..

Они расстались, когда первые солнечные лучи коснулись вершин. Кир сжимал в руке каменный флакон, запечатанный красноватой смолой.

— Не забудь — когда выпьешь настой, полежи. Поначалу может кружиться голова или вдруг потеряешь сознание. Огонь звезд на каждого действует по-разному. И запомни: с того времени, когда примешь его, опасайся общаться с людьми, ты можешь уничтожить человека, сам того не желая. Вот в этом мешке еда и питье, на первое время хватит, а потом… ни то, ни другое уже не понадобится тебе. Прощай… любимый!!!

Кир молчал, слова застревали в горле. Впервые за нею жизнь он почувствовал, что его глаза влажны. “Это всего лишь роса, роса гор”, — шептал он. Слова прощания остались несказанными, и внезапно бездонная, вселенская тоска вперемежку с непроглядной пустотой и топили его: “Боги!!! Ведь могли же мы встретиться раньше, о-о-о…”