Юрий Никитин - Проходящий сквозь стены

– Что случилось с тобой? – спросил я.

Он нервно подвигал задом в кресле.

– Со мной?.. Да ничего… Да ты садись, чего стоишь!.. У меня тут в шкафчике хороший коньячок припасен для особых случаев… Не поверишь, настоящий бурбонище наполеоновских времен! Представляешь, его потребляли, когда еще Кутузов был живой.

Я не сдвинулся с места, только смотрел неотрывно, пока он не забеспокоился всерьез, подобрался, бросил взгляд на телефон.

– Что с тобой случилось? – повторил я. – Вован, а помнишь, как мы начинали?.. Ни копейки не было!.. Я не только вложил деньги на стартовый рывок, но и защищал от наездов… А что сделал ты?

Он сказал, защищаясь:

– Я? Виталий, что случилось? Какая муха тебя куснула?!

– А твой союз с Сергеем Палычем и Ахматовичем? – спросил я. – А черный адвокат, который все устроит всего за десять процентов?.. Ты не посматривай на телефон, помощь не придет. Все бумаги исчезли, а сам он вчера арестован за торговлю наркотой и оружием. Сергей Палыч и Ахматович тоже вышли из игры. Стремясь быть поближе к выгодному делу, один убил другого, сейчас один в морге, а второй в камере… Потом и тебя бы убрали, дурака. Но они не знали, на кого нарвались, но ты-то знал… Забыл, да?

Он побледнел.

– Кто кого убил?

– Не знаю, – ответил я небрежно. – То ли Палыч Ахматовича, то ли Ахматович Палыча. Не все ли равно? Теперь оба вне игры…

Он смотрел на меня бледный, с трагически расширенными глазами.

– Не могу поверить…

– Вот телефон, – сказал я. – Позвони, узнай.

Он ухватил трубку трясущимися руками.

– Прости, но это слишком невероятно… Я должен…

Я терпеливо ждал, как дозванивается, слушает. Пальцы разжались, трубка едва не выпала из рук. На меня посмотрел с суеверным ужасом.

Я сказал почти мирно:

– Время идет, многое стирается в памяти… или теряет остроту. Адвокат не знал, за счет кого получит свои десять процентов, но ты-то знал! Кстати, он не собирался ограничиться десятью. К тебе сразу бы применили одну заготовку, опробованную на десятках тебе подобных. Ты вылетел бы сразу голый и босый.

Он прошептал:

– И адвокат? За наркоту? Не могу поверить…

Я пожал плечами.

– Телефон перед тобой. Звони.

Он покачал головой.

– Мне сказали, что Ахматович арестован по подозрению в убийстве Палыча. И что улики слишком серьезные.

– Неопровержимые, – сказал я. – Похоже, твой помощничек подрабатывал киллерством? Убивал по заказам, а содельника убил уже по личным мотивам, на чем и попался. Допустил промах.

Он помотал головой, бледный, как простыня. Глаза его не отрывали от меня испуганного взгляда. Я холодно усмехнулся, замолчал, он перевел дыхание и заговорил быстро:

– Виталий, за все это время ты побывал в фирме не больше десятка раз! Ты никогда не интересовался, как идут дела! Я проявил чудеса изворотливости, но сумел добиться выгодных контрактов уже не с дилерами, а напрямую получаю от Твинлаба, Мультипауэра, Бионикла, Иронмэна и даже Джетафорса! Моя фирма… прости, наша фирма стала самой быстрорастущей. Месяц назад мне вручили первую премию, фирму приняли в Клуб перспективного бизнеса… На меня так долго жали, что все, мол, держится на мне, что в конце концов… но разве это неправда?

Я сказал ровным голосом:

– Ты – прирожденный бизнесмен, не спорю. Твоя беда сейчас, что откусил кусок больше, чем сможешь проглотить. В следующий раз будешь умнее и осторожнее. Я дам тебе шанс. Сейчас я тебя хоть и выгоняю, как паршивого пса, но… обойдемся без особых мер, хотя, как говорят, в прирожденном бизнесмене все должно быть прекрасно, включая и контрольный выстрел в голову. В сейфе сейчас сколько денег?

Он прошептал бледными губами:

– Не помню… Выручку приносят после обеда. Сейчас, наверное, пусто.

– Разве? – удивился я. – Вчера вечером там было двадцать тысяч долларов, три тысячи евриков и пара акций. Как видишь, знаю… Забирай двадцать тысяч и помни мое великодушие.

Он поднялся, стоял, как провинившийся школьник, но, когда я сказал, чтобы убирался с этими деньгами, дернулся, возразил нервно:

– Но это же… крохи!.. Мы договаривались все пополам!

– Не мы договаривались, – напомнил я, – а я пообещал. Я еще тогда сказал, что мне деньги не так важны, друг дороже. Но ты предал. И теперь у меня друга нет.

– Но я не…

Я прервал, чувствуя, как холодный гнев начинает переходить в горячий:

– Вован, ты меня знаешь. Даю тебе полминуты. Если через тридцать секунд все еще увижу тебя здесь, отправлю на встречу с твоими дружками. Я имею в виду адвоката и Ахматовича, но, сам понимаешь, могу и к Палычу. Ты еще и на себе убедишься, что я не потерял… клыки.

Он секунд пять смотрел на меня застывшими глазами, все еще не верил, потом вдруг выражение лица переменилось, уж не знаю, что во мне увидел, но метнулся к сейфу со скоростью гигантской блохи, в руке появился ключ, звякнуло, дверца открылась, Вован закрыл вместимое широкой спиной и толстым задом, греб и сопел, греб и сопел, а потом так же быстро метнулся к двери, оставив сейф открытым с торчащим в дверце ключом.

Я закрыл сейф, поганец выгреб все, даже акции, вот уж зря это сделал, в наказание могу забрать не только акции, вернулся к столу и сел в директорское кресло. Мягкое сиденье приняло в свои объятия нежно и ласково, как дорогая профессионалка. Несколько минут сидел, прокручивая в голове разговор с Вованом, затем нажал кнопку вызова секретарши.

Дверь открылась, женщина вошла, на лице недоумение, я сижу очень уж по-хозяйски, ноги забросил на стол, взгляд как у восточного деспота.

– Привет, – сказал я. – Этого дурака я выгнал. Теперь будешь сосать у меня.

Она вздрогнула, побледнела, затем надменно выпрямилась.

– Вы… это серьезно?

– Серьезнее некуда, – ответил я и смерил ее оценивающим взглядом. – Власть поменялась.

– А… куда ушел Владимир Васильевич?

Я махнул небрежно рукой.

– Думаю, в небытие. Хотя, может быть, еще поднимется. Но не скоро, не скоро… Я отказал ему в выходном пособии.

Она смотрела все еще неверяще.

– И что же… Кто будет гендиректором?

– Пока придется самому, – ответил я. – Кстати, если ты такой уж хороший секретарь…

– Я референт, – напомнила она.

– …такой уж хороший секретарь, – закончил я, чуть повысив голос, – то можешь пока остаться. Но сосать придется, придется.

Взгляд ее стал ледяным, она ответила ровным холодным голосом:

– Вы меня с кем-то перепутали.

Я милостиво наклонил голову.

– Не спеши, подумай до конца рабочего дня. Время у тебя есть. Тебя как зовут?

– Екатерина Васильевна.

– Так вот, Катюша, сосать будешь у меня. Или это уже говорил?.. Но все равно, повторить приятно. Подготовь пока бумаги… ну, как идут дела в настоящий момент. Знать изволю.