Александр Афанасьев - Живите и помните!

– Попадание, горит!

– Стоп!

Штурмовая гаубица останавливается, прикрываясь с борта горящим «Челленджером». С фронта медленно ползет еще один.

– Наведение вручную! Огонь!

Этот вспыхивает сразу, веселым, ярким пламенем. Подвывает система продувки ствола, но все равно – уже нечем дышать от пороховых газов.

– Попадание, горит! – ликующий крик.

– Вперед! Прикройся!

– Есть!

Механик-водитель понимает суть замысла – рывок вперед – и прикрытием служит уже второй горящий «Челленджер».

– Бронебойный!

– Слева на девять!!!

Самоходка медленно разворачивает ствол своего орудия, но «Челленджер» ползет вперед, подставляя борт. Он просто то ли не видит русского противника, то ли считает его подбитым.

– Есть наведение!

– Огонь!

Сто тридцать миллиметров в борт – это смерть, причем гарантированная, такого не выдержит даже лобовая броня. «Челленджер» не просто выходит из строя – он взрывается, видимо, снаряд попадает в боеукладку. Взрывной волной вышибает люки, летят искры, и полыхает пламя. Этот готов… и экипаж тоже.

– Попадание, горит!

– Вперед! Бронебойный!

Самоходка выскакивает из-за укрытия в виде горящего «Челленджера» и почти в упор сталкивается с самоходной противотанковой ракетной установкой. Но она бронирована только против пуль и осколков, но никак не против снарядов. Да и композитная броня никак не сравнится с путиловской броневой сталью.

– Вперед!

Самоходка врезается в британский самоходный ПТРК, с треском проламывая борт, и тащит вперед. С машины прыгает экипаж, стараясь не попасть под гусеницы обезумевшей русской бронемашины.

– Смотрите! Горизонт!

У механика-водителя обзор не хуже, чем у командира. Увиденное зрелище потрясает – черный дым, и столбы разрывов закрывают горизонт, где-то слева встает зловещее красное зарево, цвет такой, как у раскаленной спирали электроплитки. Через дым и зарево – просверки выстрелов, старты ракет, летящих в сторону… в нашу сторону.

Самоходка, которую танк продолжает толкать, внезапно куда-то исчезает, и они следом вваливаются в яму. Под гусеницами отваливается иссушенный солнцем, утрамбованный до каменной твердости грунт, и они проваливаются в яму. Лишь то, что обвалившийся грунт создает что-то вроде трамплина, спасает от того, чтобы встать на нос и повредить пушку.

– Твою мать!

– Целы?!

Дыма нет, а это самое главное. Только какой-то писк в наушниках – пи-пи-пи…

– Черт…

– Господин фельдфебель, ходовая исправна. Двигатель заглох.

– Пускай, и вперед! Пока не вздрючили.

Сейчас один урод с гранатометом или даже с накладным кумулятивным зарядом – и гореть им без вариантов. Как в той песне…

Дизель бодро взревывает, машина дергается вперед.

– Давай враскачку!

– Надо посмотреть! Мы куда-то провалились…

Ну и кому идти? Может быть, кто-то из тех, кто уцелел в этой бойне, ждет на башне, обгоревший и с пистолетом или гранатой в руке, чтобы хоть чуть-чуть отомстить ненавистным русским?

Пистолет – кусок металла, совершенно смешной на фоне огромного, красивого своей грозной, военной красотой стотридцатимиллиметрового орудия. Пистолетом не поцарапаешь броню, не остановишь ход вражеского танка… им можно только застрелиться. Но сейчас твоя жизнь зависит от него.

Командирский перископ заклинило – как назло…

Рычаг в сторону – дрожащие руки давят на люк, он сначала не поддается, а потом откидывается неожиданно легко. Голова в шлеме, настороженные глаза над кромкой люка. Пыль, гарь бьют в нос… снаружи едва ли хуже, чем в пропахшем солярой и сгоревшим порохом внутреннем объеме башни. Крупнокалиберный пулемет под рукой, бронещитки целы… уже хорошо.

Фельдфебель повернул пулемет чуть в сторону и остановился. Пулеметное дуло уперлось в стоящего где-то совсем рядом, на исполосованной гусеницами и залитой соляром земле англичанина в почти такой же, как у них, форме.

В руках у англичанина ничего не было. То ли он спрятался здесь, вылез из подбитого танка, то ли он был из этой бронемашины, но он был здесь. И убивать его не было никакого желания. Его смерть ничего не принесет, это будет просто убийство.

Фельдфебель высунулся из-за щитка, резко махнул рукой.

– Уходи! Уходи, ну! Go!

Англичанин понял. Повернулся и побежал куда-то по оврагу.

Это был овраг. Овраг, неизвестно откуда взявшийся, ведь каждый дождь здесь воспринимают как великую милость Аллаха. Овраг, который кто-то превратил в танк-пит, танковую яму. То тут, то там сорванные маскировочные сети, следы от гусениц, какие-то ящики, целые и раздавленные, следы соляра…

– Чисто! Я пошел наверх!

Только спрыгнув с брони, фельдфебель понял, почему самоходка застряла. Он подмял гусеницами и опрокинул боевую машину… «Аббот» назывался или как-то там, самоходный противотанковый комплекс. Он и мешал самоходке продвинуться дальше и одновременно не допустил того, чтобы они встали капитально.

Фельдфебель постучал рукояткой пистолета по крышке люка механика-водителя, отстучав бессмертный ритм «Спартак чемпион». Что-то лязгнуло, крышка люка откинулась, и показался механик-водитель с ошалелыми глазами.

– Целы. Черт, целы…

– Целы, целы. Давай резко вперед. Только так…

Бык три-три

– Всем Быкам, Громобой выведен из строя, ответить не может! Опасность по фронту – крупный узел сопротивления, значительные силы артиллерии!

– Внимание! Гнездо сопротивления по фронту – активно! Дистанция один – семь!

– Двинулись!

До базы британцев, частично поврежденной, но все еще огрызающейся, больше километра. База далеко не беззащитна – мелькают вспышки – сильно похоже на пуски ПТРК.

– Дым! Противодействие!

Каждый танк покрыт специальной накидкой из материала, поглощающего радиоволны, но может не хватить и этого. А если там устаревшие, но на таких расстояниях и в таких условиях действенные противотанковые буксируемые пушки, то кому-нибудь точно конец.

– Индивидуальное маневрирование! Прикройте Коров!

– Осколочный – заряжай! Дистанция один – четыре! Наведение вручную! Огонь!

Дым окутывает танк, почти ничего не видно. Их всего пять из уцелевших, но пять штурмовых самоходок с несколькими боевыми машинами пехоты, на каждой из которых спаренный ПТРК, – тоже сила…

– Полный вперед!

Боевые машины пехоты обгоняют их, выкладываясь на этом коротком смертельном забеге по полной. Надо сблизиться – гранатометный выстрел не так страшен, как удар противотанкового ракетного комплекса. Их пушки сейчас для тех, кто ловит их сейчас в прицел, не так страшны, как алые трассы скорострельных автоматических пушек, полосующие все сокращающееся пространство между катящейся по горящей земле бронелавиной и передовыми полевыми укреплениями. Но и осколочно-фугасный, положенный в нужную точку, может наделать дел…