Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Скогн открыл другую корзину, переложенную сверху донизу «ветошью» — теми же шкурками, только местами зашитыми или сшитыми из кусков. Туда сложили украшения — кованые браслеты без застёжек и нити подвесок. Гедимин опустился на землю рядом с корзиной и пригляделся повнимательнее. Украшения, хоть и однотипные, явно различались — и по сложности, и по качеству работы, и по материалам. Одну нить подвесок собирали на цепочку из рэссены, другую — на нити из сухожилий, третью — на тоненькие кожаные ремешки; но подвешивали каждый раз одно и то же — мелкие пластинки, формой похожие на перья, а структурой — на деформированную чешую или очень тонкие кости. Гедимин встряхнул их и услышал тихий шелест.
«Интересно, на кой оно было нужно. Тем более — в бою. Чтобы на своё же копьё намоталось?» — сармат, озадаченно хмыкнув, отложил украшения. Скогн, до того наблюдавший за ним с тревогой, с явным облегчением завернул край шкурки, пряча верхний слой трофеев, и достал сшитые из кожи плоские мешочки. Их было не меньше десятка, все однотипные — что-то вроде кошелей с несколькими отделениями, перетянутых кожаными шнурками; кое-где свисали костяные бусины или мелкие просверленные зубы. Некоторые показались Гедимину похожими на зубы Скогнов; он даже пригляделся к рядом стоящему аборигену, и тот его взгляд понял и, гневно фыркнув, ткнул когтем в подвески и быстро что-то сказал. Гедимин покосился на подвешенные над холмом руки кочевников и беззвучно ухмыльнулся. «Дикарство! Хорошо хоть, никого из нас так вот… не подвесили.»
Скогн протянул кошель Гедимину, жестом показав, как вытряхивает содержимое. Сармат трясти не стал, опасаясь, что хрупкие предметы разрушатся, — просто растянул ремешки и направил луч света внутрь. На дне отделений заблестели небольшие камешки.
«Глазковый кварц?» — сармат вынул гладкий каменный шарик, повернул к свету, наблюдая, как по серо-зеленоватой поверхности смещается вертикальный чёрный блик-«зрачок». Камешек был очень аккуратно обработан; случайную царапину тщательно заполировали — теперь едва заметное углубление немного нарушало симметрию. В другом кармане лежал конгломерат из чёрных, тёмно-бурых и тёмно-багровых шаров, похожий на застывшую пузырчатую пену. В отличие от гладкого, отшлифованного «кварца», он был отломан неровно и измазан чем-то тёмным и маслянистым. Гедимин заглянул в кошель — на стенках кармана остались следы того же вещества, сильно напомнившие ему вчерашние потёки на стёклах кабины. Сармат ничего не понял, но невольно поморщился.
В третьем кармане что-то светилось; Гедимин достал пучок кожаных ремешков, аккуратно накрученных на кость. Они светились и в его руках — видимо, из-за фосфоренцирующей пропитки. Сармату вспомнились светящиеся стены и дороги в пещере Тикшера, и он аккуратно отрезал пять сантиметров ремешка. «Проверить состав.»
Из четвёртого кармана он достал гальку серо-синеватого цвета с белыми прожилками. На её поверхности виднелся синий блик — и он никуда не пропал, когда Гедимин прикрыл камешек ладонью. Сармат повертел гальку в руках — блик перемещался по поверхности, но через несколько поворотов ремонтник заметил, что световая точка в пространстве остаётся на одном и том же месте.
Сармат отложил кошель, взял другой, потом третий — и быстро понял, что первый был самым «богатым». Остальные владельцы обходились двумя камешками и одним-двумя ремешком, и накручивать их приходилось на всякую ерунду — обломок кости, какие-то шипы, щепки… Синей гальки не было больше ни у кого, да и другие камешки были гораздо мельче. «Совсем другая обработка,» — Гедимин разглядывал приплюснутый, кое-как окатанный обломок «глазкового кварца». «И пузырчатый камень тут совсем мелкий. В восьмую часть того, первого. Ну и видно, что кошелёк тоже так себе. Иерархия, мать моя пробирка. И у этих иерархия.»
— Дим-мин! — услышал он громкий голос Гора — страж подошёл незаметно, встал так, чтобы его тень не заслоняла трофеи. — Смотришь? Хорошая добыча. Если помнить ещё, что за добычей приходили они…
Он щёлкнул крючковатыми лапами.
«Пришёл. Может, хоть что-то объяснит,» — Гедимин дружелюбно кивнул ему и отложил кошель.
— Все эти вещи делают Сагаты? Браслеты, оружие…
— Они, — подтвердил Гор, поворошив трофеи наручным «клинком». — Не всё. Вот эта цепь — Кьюсской работы. Видишь, какая тонкая? Копьё и вот этот наконечник… и эти два браслета, с летящими Кейланнами… это от жёлтых Джагулов. И были ещё вещи мирных народов — их уже забрали.
Гедимин мигнул.
— Кьюссы и Джагулы…
— Нергоны, — гигантский «богомол» свёл вместе свои лапы-лезвия. — Торгуют. Союзничают. Всё ещё много нергонов тут…
«В ядерный могильник чужие войны,» — Гедимин, стараясь не морщиться, достал наконечник с инкрустацией и тронул пальцем вставленный камешек.
— Это зачем? Только за воздух цепляется. И отломится при ударе…
Гор забрал у него наконечник, осмотрел, только что не обнюхал.
— Sodjeg. Обычный sodjeg. Чтоб удар был сильнее. Что тебя удивило?
Гедимин мигнул.
— Что значит «соджег»? И как от него удар усиливается? Он не такой массивный.
Несколько секунд Гор молча смотрел на него, чуть наклонив голову, потом повёл лезвиями.
— Не знаю, что ты спрашиваешь. Это соджег, всего-то. Дикий, сами накопали… а, дай сюда это… нет, тоже самокопка. Даже и не выварен. Соджег как соджег. Ну, для Сагатов в самый раз.
Гедимин снова мигнул. Понятнее не становилось. «Надо спросить про другие камни. И про подвески. Что-то тут странное…»
— А подвески зачем? В бою — неудобно, путаются. Цепляются. Всё равно, что шипы на скафандре, — он криво ухмыльнулся. Гор замолчал на несколько секунд, пристально глядя на сармата, и лишь потом заговорил.
— Нити ветра? Это для скорости. Быстрее бегать. Сагаты очень быстрые.
Скогн что-то сказал, указывая на подвески.
— Воины спрашивают, можно ли забирать трофеи, — перевёл Гор.
