Георгий Гуревич - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13

Такие рассказы делаются очень просто сажаешь — пусть с самыми хитроумными напутствиями — героя в машину времени, перебрасываешь на несколько миллиончиков годов назад и заставляешь его — пиф-паф! — выстрелить в динозавра. Если само по себе такое захватывающее зрелище покажется бедноватым, то можно еще столкнуть героя с космическими пришельцами, случайно посетившими нашу планету именно в этот день. Рассказ готов. Простите, не позабудем попутно еще спасти девушку, и перед нами исчерпывающее изложение сочинения американского писателя П.Шуйлер-Миллера «Пески веков». Вопрос, зачем все это нужно, перед автором даже не стоял.

Если же вам покажется, что скакать сразу через несколько миллионов лет это, пожалуй, чересчур, ладно, давайте передвинем героя назад всего на несколько месяцев. Тут сразу возникнет еще один парадокс, который также может таить в тебе богатые сюжетные возможности. Но может и не таить. Герой встречается с самим собой. В самом деле если я побываю во вчерашнем дне, то ведь вчера же я был в другом месте, кроме того, если это настоящий вчерашний день, то почему сегодня, садясь в машину времени, я ничего не знаю о том, что был вчера у себя в гостях? Этот гордиев узел нельзя даже разрубить. Таким неразрубленным он и остался в рассказе М.Емцева и Е.Парнова «Снежок».

Но, пожалуй, в наиболее «чистом» виде временной парадокс предстает перед нами в произведении самого Р.Нудельмана. Видимо, для того, чтобы специально художественным примером подкрепить свои теоретические построения, он совместно с А.Громовой написал «фантастический детектив» «Кто есть кто?». Вообще говоря, когда критик (А.Громова, кстати, не только известная писательница, но и тоже теоретик фантастики) берется за прозу — это любопытно. Волей-неволей он должен продемонстрировать свое конструктивное понимание, какой должна быть, по его мнению, научная фантастика.

О чем же эта книга, которая, как и полагается всякому порядочному детективу, начинается с обнаруженного трупа? Герой ее старший научный сотрудник Института времени Аркадий отправился на пару лет назад для того, чтобы убить самого себя, точнее — своего двойника. Что ему и удалось сделать с обоюдного согласия. Так сказать, научный эксперимент на себе, драматическая медицина. Герою захотелось посмотреть, что из этого получится. Останется ли, например, он, будущий, в живых. Разумеется, остался.

А больше в романе ничего практически и нет, больше ничего о нем сказать нельзя. Никакая человеческая, этическая или еще какая сторона поступка Аркадия авторов почти не занимает. Их интересует только сама гипотеза, и поэтому повесть перегружена всякого рода наукообразными рассуждениями и схемами, долженствующими оправдать «возможность» путешествий на «машине времени», которая у них описана в самом традиционном виде. Все это кажется авторам настолько важным, что они, кроме всего, написали большое послесловие, где защищают свое право на такую фантастику. Хотя в этом послесловии авторы и иронизируют над неким мрачным типом, который требует от фантастики строжайшей научности, но сами они являют собой обратную сторону той же медали. Ибо и «строгая» научность, и псевдонаучная научность сами по себе никакого отношения к литературе, к искусству не имеют. Это мнение общепризнанное. Оно, например, зафиксировано в статье «Научная фантастика» в «Краткой литературной энциклопедии» (т. 5, стр. 140). Вот что там сказано: «Иногда выделяют жанр «технической фантастики», которая строит произведение преимущественно на логическом развитии научно-технической идеи. Но большая часть произведений такого рода оказывается за гранью искусства». Автор статьи — А.Г.Громова.

И Р.Нудельман и А.Громова много сделали для развития советской фантастики и заслуживают всяческого уважения. И поэтому мне очень жаль, что теоретические взгляды привели к художественной неудаче, особенно после таких хороших книг А.Громовой, как «Поединок с собой», «В круге света», «Мы одной крови — ты и я!». И в «Кто есть кто?» прорываются живые штрихи, удачные эпизоды. Но, к сожалению, это частности. Анализировать же проблематику романа всерьез невозможно, за полным отсутствием. Даже чисто детективная занимательность и то отсутствует. Детектив предполагает хотя бы маленькую загадку. Здесь же догадываешься о сути дела в первом же абзаце. Как только возникает название «Институт времени», так самому наивному читателю становится ясно, откуда взялся покойничек. Единственные, кто долго и упорно не хотят этого понять, даже мысль об этом не желает им до поры до времени приходить в голову — очень умный, остроумный и начитанный в области научной фантастики следователь и друг Аркадия Борис, сотрудник того же института, который каждый день занимается подобными вопросами.

Мне могут сказать не перегибаю ли я палку, неужели не имеет права на существование оригинальная фантастическая гипотеза? Имеет. Но палку перегнуть опасности нет. Ибо если автор оригинальной фантастической гипотезы насытит ее социальным, политическим, психологическим или еще каким-нибудь человеческим материалом, то, может быть, ему удастся создать что-нибудь значительное. Гипотеза никуда при этом не исчезнет, а вот в противном случае. Позволю себе привести пример, не относящийся к путешествиям по времени. Был такой французский писатель Робида, современник Жюля Верна и тоже фантаст. Он написал много-много научно-технических утопий о будущем, где предсказал интересные вещи, ну, например, телевидение. Уверяю вас, что в XIX веке предсказать телевидение было много труднее, чем, допустим, подводную лодку, даже самую совершенную. Но автор «20 тысяч лье под водой» остался жить, а Робида — нет. Почему — нетрудно догадаться.

Вернемся к нашей теме. Еще одно вероятное возражение можно ли так безаппеляционно заявлять о невозможности путешествий по времени, не зависит ли это только от современного состояния науки и техники? Может быть, в будущем человечество овладеет такими высотами знаний, которые позволят осуществить то, что сейчас представляется нам невозможным. Но если бы путешествие в прошлое было возможно, то, скорее всего, мы бы об этом уже знали или имели бы какие-нибудь достоверные свидетельства. Любая высокоразвитая цивилизация вряд ли упустила бы шанс отправиться к истокам культуры. А лично я на месте изобретателя машины времени не преминул бы навестить Уэллса. Впрочем, об этом, кажется, кто-то уже написал рассказ.

Право же, гораздо привлекательнее позиция тех авторов, которые сознательно превращают временные путешествия в веселую игру. Она получается очень увлекательной, ибо, наверно, трудно придумать более сложные правила, чем, те, которым подчиняется путаница со временем, что с блеском использовал французский писатель Пьер Буль в рассказе «Бесконечная ночь». Кого бы не потрясли удивительные события, свидетелем которых стал пожилой парижский книготорговец, неожиданно для себя оказавшийся на перекрестке путешественников во времени из прошлого в будущее и из будущего в прошлое. Завязывается немыслимая катавасия, в которой участвуют бадарийцы, жившие несколько тысяч лет назад, и перголезцы, которые будут жить через несколько тысяч лет. Народы эти враждуют, и машина времени используется для политических убийств и целых сражений. Но как легко догадаться, имея машину времени, можно не опасаться за свою судьбу, ведь всегда можно отвести ее за час до убийства. В конце концов выясняется, что враждовать им собственно нечего, так как перголезцы проникли к предкам бадарийцев, смешались с ними, так что теперь это их предки. И потомки одновременно…